-- Можно слово? -- спросил человек с широким щекастым лицом и спадающими на плечи светлыми с проседью волосами.
-- Пожалуйста, Синоптик Айзек, -- кивнул Январь Патефонович.
-- Досточтимые коллеги! Вновь завершается один из Великих Циклов Движения, -- начал Айзек, солидно нахмурясь, -- вновь собрались Бессмертные и их аватары в круговороте основных цветов, звуков и созвездий. Такое не раз уже бывало и такое не раз ещё должно случиться, но, ситуация выходит за рамки -- данность усугублена посторонним вмешательством, коие имеет целью блокировать одну из новоявленных ступеней развития. (Он прокашлялся) Все вы, конечно об этом знаете, и, наш господин, да осветится имя его в веках, и сестра его многомудрая, соблюдают нейтралитет из последних сил, дабы не лишиться, хотя бы такого хрупкого и шаткого равновесия. Тринадцатый аватар отсутствует до сих пор, потеряна связь с Великим Балу, который поддерживал нейтралов, и оказывал нам неоценимые услуги. Арии разбились на два лагеря, один из которых поддерживает богомерзких Расов. Тёмный не торопится созывать союзников, рассчитывая на всеобщий хаос и разобщённость. И, не смотря на то, что сейчас, его удар мог бы сместить равновесие в его пользу... Неужели так уж незыблема теория Птаха? Неужели её могут использовать в своих целях, словно игрушку? Только осознание причины кризиса поможет нам во всём разобраться... Причины и необходимости объединится всем! Понять друг друга...
-- О боги! -- саркастически вздохнул Мут, отворачиваясь от монитора слежения, -- эти Синоптики до сих пор не умеют экранировать свои конференции! Да по сути-то, им нечего бояться -- я готов смотреть эту чушь каждый день, вместо развлекательного шоу! Это лишний раз доказывает, на сколько люди тупы и не расторопны в своих деяниях! Это тупиковая ветвь развития -- очевидный факт! В общем-то, их и не жалко -- удобрения чистых энергий, вот кто они такие! Да... Ты слышал это, Йамму? Йамму?? Ты меня слышишь?!
Позади откинувшегося в кресле перед монитором человека, раздался протяжный вздох. Полуголый мужчина в задранной бронзовой тоге возлежал на мягком диване, в окружении пяти девочек, лет по десять- двенадцать. Девочки были абсолютно обнажены, только на ногах и руках у них были плетённые кожаные браслеты. Их только начавшие оформляться половые признаки были окружены кожаными шнурами скреплёнными кольцами. Двое из них ублажали чресла мужчины, который изредка бил их по спинам трёххвостым хлыстом. Девочки тихонько постанывали, не обращая особого внимания на красные рубцы, на вспухающие на коже.
-- Йамму Силтавуори, -- резко произнёс Мут, -- ты можешь хоть на стандартную минуту отвлечься от своих дроидов?
-- А зачем? -- визгливым голосом ответил тот, -- люди, те же дроиды, только удовольствия такого они не в состоянии доставить... давай детка, давай...
Послышался свист хлыста и протяжный глухой стон.
-- Что-то ты расслабился последнее время, брат, -- медленно произнёс Мут, глядя в стену бесформенного помещения. Стена выглядела, будто причудливо изогнутое облако клубящегося пара.
-- Я накапливаю силы к сражению, -- Йамму мерзко хихикнул, -- подкинь мне сомы, во рту пересохло.
-- Попей-ка лучше нектара, -- тоном, не терпящем возражений, ответил Мут.
В воздухе возник серебряный кубок, сделанный виде человеческого черепа, который медленно поплыл к дивану. Йамму схватил его рукой свободной от хлыста, и, приподняв голову, сделал несколько жадных глотков, а затем скривил рот.
-- Я хотел бы сомы, -- с капризными нотками в голосе произнёс он.
-- Перебьешься, -- ухмыльнулся Мут, -- и вообще, как ты ведёшь себя в гостях? Хоть я и брат тебе, но ты в моём доме, не забывай. Опять налижешься сомой и начнёшь отрывать головы пленникам? Вот заметит Верховный, что энергия течёт к Чернобогу, и отрежет тебе твои причиндалы. Чем ты будишь уродовать самок после этого?
-- Ах... -- сладостно простонал Йамму, щёлкнув хлыстом вновь, -- мне на всё плевать... Илу... он обещал мне построить... возвести... в общем... мои чертоги... такие же, как у тебя, брат. И укреплённые не хуже... Ой, мерзавка... маленькая дрянь...
Мут хлопнул в ладоши пять раз, и дроиды застыли, даже облака пара остановили своё бурление -- время замедлилось до минимума.
-- Так невозможно общаться, брат мой, -- ровным голосом произнёс он, -- ты перебираешь...
-- Ну вот! -- гневно взвизгнул Йамму, -- ты обломал мне весь кайф! Я уже был близок...
-- Хватит! -- отмёл его претензии Мут, -- нам нужно решить, что делать с телом нашего любимого братца: оно не может храниться у меня вечно, но и просто так оставлять его нельзя, иначе его попробуют возродить. Конечно, он не будет уже таким могучим, как при жизни, а если останется таким же идиотом, то это и вовсе не страшно -- но, его тело мы можем превратить в наш козырь...
-- А давай сделаем вид, что мы его дезинтегрировали, а сами ещё подумаем? -- с надеждой в голосе предложил Йамму.
-- Нет, так дело не пойдёт, -- глаза Мута зажглись оранжевым зловещим светом, -- ууууууууууууууу!
Мут протяжно завыл на какой-то низкой ноте. От этого воя у любого обыкновенного человека лопнули бы барабанные перепонки и ослепли бы глаза. Но Йамму только поморщился.
-- Давай сделаем из его черепа кубок? -- снова предложил Йамму, захлопал глазами и издал раскатистое карканье, почесав когтистой ладонью затылок.
Мут был ростом почти в три метра, в набедренной повязке с золотыми черепами на кончиках ткани. Его могучие плечи украшали, словно крылья, кустистые поросли меха, а нос, покоившийся меж двух широких и плоских скул, рассекал лоб на две части.
Йамму, был немного поменьше ростом, как и говорилось, в бронзовой тунике и сандалиях из человеческой кожи. Скорее всего, женской. Затылочная часть его черепа была сильно вытянута назад, и покрыта мелкими чёрными чешуйками, напоминающими щетину. Острый тонкий нос, узкие чёрные щели глаз, из которых торчали выпуклые глазные яблоки, и подвижные руки, с двумя локтевыми суставами. Меж его пальцев имелись кожистые перепонки.
Он вынул из потайного кармана своей туники такого же бронзового, как и туника, жука, чем-то напоминающего скарабея, и усадил его на один из локтевых сгибов, над веной. Жук ожил, зашевелился, поведя бронзовыми усиками, и, воткнул в оранжеватую кожу Йамму своё жало. Его надкрылки затрепетали, и стало видно, как голубая кровь брата Мута медленно заполняет его брюшко, выплёскивая взамен густую золотистую жидкость. Йамму закатил глаза, обнажив кроваво-розовые белки, и издал какой-то невнятный клёкот, толи, подражая дельфину, толи, выдавая вольную импровизацию.
