Задание, а не отгадка! Заказ в форме романа!
Журналисты частенько применяют броское выражение: "Наука опережает мечту". Фраза восторженная… и бессмысленная. Опережать мечту — это значит делать ненужное, ни для кого не желательное. И этого не бывает никогда. Паровоз, магнитофон, кино, локация, лазер — любое изобретение имеет свои прообразы в сказках. Сказка называла правильную цель, годных средств не называла. Мечтала, давала задание, но путей не предвидела.
— А как же Жюль Верн? — говорят в таких случаях. — Ведь он то предвидел точно.
Перечитайте Жюля Верна, не доверяйтесь детским воспоминаниям, проверьте, что именно предвидел он. Его герои совершают необыкновенные путешествия под водой, в воздухе, на Луну… но какими способами? Пересекают Африку на воздушном шаре, к Южному полюсу подплывают на подводной лодке, на Луну летят в пушечном ядре. Значит, цель Жюль Верн изобразил правильно, а средств не угадал. Стоит ли называть это точным предвидением? Мечта, задание!
— Но ведь мечтать можно невесть о чем, — скажет скептик. Да, мечтать можно невесть о чем, но невесть о чем не пишут книг, не ставят кинокартин. Фантазировать следует о том, что требуется людям, и такие мечты исполняются рано или поздно, потому что человечество осуществляет то, что ему требуется.
Именно в том сила Жюля Верна, что он мечтал о необходимом. И эти мечты сбылись.
Так что не надо понимать Федина в заносчивом смысле: дескать, я — писатель — даю задание науке. Не я даю задание, я пишу о желаниях масс. Все мое предвидение в том, чтобы почувствовать желательное.
Фантастика мечты строится по такому принципу.
Хотел бы я, чтобы в моем распоряжении был могучий подводный корабль, чтобы был я владыкой морским и плавал бы во всех морях на любых глубинах и видел бы жизнь в толще вод, находил затонувшие корабли и города, из-под воды невидимкой ранил бы врага. Я хотел бы. Я опишу мою мечту. Корабль у меня такой-то. Наметим маршрут. В путь!
Так построен исходный для нас роман Жюля Верна "20 000 лье под водой". Вообще фантастика мечты была излюбленным направлением самого знаменитого из фантастов. Уэллс, наоборот, редко обращался к мечте, чаще предостерегал от вредных тенденций капитализма. Но о фантастике предостережения особый разговор впереди.
О чем мечтает современная советская фантастика? Вопрос на первый взгляд странный. О чем? Да обо всем на свете, каждый писатель о своем. Разве есть пределы для мечты? Но, как ни удивительно, и мечту можно классифицировать, потому что люди мечтают о нужном, а нужды мы в состоянии расположить по параграфам, по разделам, направлениям.
Конечно, советская фантастика мечтает о совершенном человеке будущего, безупречном физически и нравственно, и о совершенном обществе, где царит всеобщий мир, дружба и братство, войны забыты, оружие уничтожено, все люди равны материально, каждый человек получает по потребности, освобожден от повседневной заботы о куске хлеба и занят увлекательными творческими делами… Но важная тема человека и общества будущего выделена в особую главу.
Фантастика мечтает также и о совершенном производстве и быте: о гигиенических городах будущего, домах, одежде, новом транспорте, новых видах связи. Эти многочисленные мечты также поддаются классификации:
по отраслям производства (химия, металлургия, строительные материалы);
по применению (в науке, в искусстве, в быту…).
С производством переплетается и последний раздел: мечта о власти над природой. На нем мы и остановимся для примера.
В мечте о власти над природой есть своя последовательность, соответствующая логике борьбы со стихией, "ступеням подчинения естественных сил.
Ступени эти таковы:
1. Открытие, достижение, находка.
2. Использование открытого.
3. Переделка природы: улучшение, устранение
неудобств а опасных угроз.
4. Управление природой. Регулирование и планирование естественных процессов.
Последовательность эта не случайная, она связана с полнотой использования естественных богатств. Если нас удовлетворяют доли процента от щедрот природы, мы можем ограничиться готовеньким, так сказать, "снимать сливки" (стадия использования). Если нужны не доли, а целые проценты или десятки процентов, приходится вмешиваться в ход вещей, улучшать природу, приспосабливать ее для наших нужд. Если же мы хотим выжать из природы все сто или хотя бы пятьдесят процентов ее сил, надо брать на себя руководство, взнуздывать стихию, планировать природу.
А теперь проследим, как ото все отражается в жизни и в фантастике, литературной и кинематографической.
На суше:
Географические открытия к началу XX века завершены.
Используются богатства всех стран, кроме Антарктиды.
Переделка природы начата еще в доисторические времена, ибо скотоводство — это радикальная переделка животного мира, а земледелие — переделка растительности. На Земле сейчас вспахано около 10 процентов суши, это значит 15 миллионов квадратных километров лесов сведено, заменено пашнями и садами. Масштаб деятельности планетарный. Но остальные 90 процентов суши еще не используются как следует и можно помечтать об орошении пустынь: Сахары, Гоби, Кара-Кум и пр., о превращении джунглей в сады, об отеплении полярных стран ("Изгнание владыки" Г. Адамова, "Полярная мечта" А. Казанцева).
А там впереди грандиозный проект регулировки всей земной природы: усмирение наводнений, приливов, ураганов, землетрясений, управление ветрами, выравнивание зноя и холода, управление климатом. Фантастика пишет и об этом.
В океане:
Логика та же, но стихия чуждая, сделано меньше, больше осталось в сфере мечты. В глубинах, на океанском дне и по сей день открываются горные хребты посолиднев Урала и Кавказа. Правда, батискаф Пикара уже спустился на 11 километров, отнял у фантастики тему рекордных погружений. Фантастика уже перестала открывать на дне неведомые народы ("Атлантида" П. Бенуа, "Маракотова бездна" А. Конан-Дойля), но все еще надеется извлечь оттуда неведомых чудовищ ("Годзилла", "Оно пришло со дна морского") и, конечно, надеется открыть неведомые залежи радиоактивных металлов ("Тайна вечной ночи").
Использование морского дна в жизни только начато, для фантастики там еще просторно ("Подводные земледельцы" А. Беляева). Впереди переделка природы моря или встречный путь: приспособление человека для жизни в воде. Тот же А. Беляев вручает человеку жабры ("Человек-амфибия"). М. Емцев и Е. Парнов учат людей дышать на больших глубинах ("Операция "Кашалот"). О создании расы подводных людей, даже о переселении человечества в океан пишет японский писатель Абэ Кобо ("Четвертый ледниковый период").
