— Я же вам недавно говорил. Два дня до космодрома на Луне. А оттуда до Земли всего один день. Совсем уже мало осталось. Ишь, как вам не терпится!
Не отрываясь от видеоскопа, старик ответил:
— Да ты не сердись. Ведь я не был на Земле около сорока лет…
— Так долго? Почему? — удивленно спросил пилот. — Ведь каждые десять лет полагается отпуск. Обычно его проводят на Земле. А вы, значит, как попали в космос, так ни разу и не были дома?..
— Да, выходит так.
— А на каких базах вы работали?
— Сначала на лунной. В то время как раз начали осваивать Марс. Ну, я и записался добровольцем. Еще бы, такой случай представился! Очень уж хотелось забраться подальше от Земли…
— Это я понимаю. Вот взять меня, например. Моя ракета курсирует между Марсом и Землей. Неплохо, конечно. Но страсть как хочется перейти на дальние космические трассы. Черт его знает, чем объяснить такое желание… Не то космос притягивает, не то Земля подгоняет. Но ничего с этим не поделаешь. Так все время и сосет какой-то червячок.
Старик понимающе кивнул.
— Да, все мы одинаковые. Все одержимы космосом. Помню, начал я работать на Марсе. Первое время ходил как угорелый, от радости, значит. А прошло десять лет, кончился первый этап освоения, и заскучал. Попросился в разведотряд, на малые планеты. Тоже интересно было. Несколько раз открывал там месторождения ценных металлов. Большие деньги зарабатывал. Только что с ними делать в космосе? Как вернусь на марсианскую базу, так и спущу все до последнего медяка. Азартными играми я увлекался. Все-таки какое-то разнообразие. Ну, проиграюсь, отдохну немного и снова на малые планеты. И так без конца…
— А потом?
— Потом? Опять пошел добровольцем. В разведотряд на Юпитер. Сначала у нас там была маленькая база, рядом с Юпитером, на искусственном спутнике. Холод, пустота, кругом голубой лед. Перед глазами огромное полушарие, закрывшее полнеба.
— Как вы только все это вынесли! — сказал молодой пилот. Но голос его звучал восторженно, глаза светились мечтой.
Старик помолчал немного, потом продолжал:
— Тогда мне только что исполнилось сорок лет. И я попросился назад, снова захотел работать на маленьких планетах.
— Почему?
— Не знаю. Захотелось быть ближе к Земле.
— Да, странно… Это, наверно, из-за возраста.
— Может быть. Конечно, в мире сплошного льда все остается неизменным, но для людей-то время идет… Ну, вот… а потом я вернулся на нашу старую марсианскую базу. И вдруг затосковал по Земле. Прямо места себе не находил. Все в телескоп смотрел…
Пилот с сомнением покачал головой.
— Этого я не понимаю.
— Поймешь когда-нибудь. Придет время, и поймешь. Видишь ли, вдруг появляется такое ощущение, словно Земля притягивает тебя к себе, а космос отталкивает. Наверно, когда становишься старым, космос перестает в тебе нуждаться.
Старик часто заморгал. Пилоту показалось, что глаза у старика заблестели.
— И тогда, — продолжал он, — хочется вернуться на Землю. В общем, это не так уж плохо: прожить остаток жизни на Земле и вспоминать о звездных мирах. Пожалуй, даже естественно.
— Да, конечно. Но в то же время не хочется расставаться с космосом. У меня все время такое чувство, что звезды совсем родные, ну, как члены семьи, что ли… — тихо сказал пилот и замолчал.
Старик кивнул, но, кажется, он не до конца понимал юношу. У него было на этот счет свое мнение.
Потом они открыли коробки с питательной смесью и принялись за свой незамысловатый обед. Отсчитывая секунды, громко тикали часы, и с каждым «тик-так» ракета приближалась к Земле.
Вдруг раздался оглушительный удар. Снаружи что-то завыло и заскрежетало. Корпус ракеты содрогнулся и затрясся, как в лихорадке. За иллюминатором в бешеной пляске завертелись звезды, сливаясь в сплошные серебряные полосы.
Старик вылетел из своего кресла и стукнулся о стенку. Некоторое время он не мог даже шелохнуться. Однако все это длилось не больше минуты. Потом снова наступила мертвая тишина.
Постепенно старик приходил в себя. Он стряхнул прилипшие к лицу остатки пищи и, потирая плечо, плачущим голосом сказал:
— Эй, пилот! Брось-ка свои идиотские штучки! Тоже мне вздумал стращать пассажира. Еще немного, и я бы подавился последним куском. Ну, погоди, прибудем на Землю, я тебе покажу! Тут же, на космодроме, напишу жалобу и заставлю тебя вернуть часть денег за проезд. Чтобы и тебе и другим неповадно было!
Конечно, старик прекрасно знал, что пилот тут ни при чем. Произошла какая-то авария. Но он также знал, что хныкать в космосе не положено, да и бесполезно.
Пилот тоже не проявлял никаких признаков страха.
— Ага! — сказал он с усмешкой. — На этот раз даже вы перепугались!
— Ты цел? — спросил старик. — Я здорово треснулся плечом.
— Какое там цел! Я весь изранен. Истекаю кровью. Вот только один рот и остался невредимым. Хоть говорить могу, и то ладно.
— Плохи дела! — воскликнул старик, бросаясь к пилоту.
Парень расхохотался.
— Да вру я! Все в порядке! Целехонек.
Действительно, кроме небольшой царапины на лбу, никаких повреждений у него не было. А лоб — ерунда, наверно, стукнулся о приборы.
Старик улыбнулся.
— Ax, ты, такой-сякой! Опять купил… А что это было, как ты думаешь? Метеорит?
— По всей вероятности, да. Решил поздороваться с нашей ракетой.
Пилот посмотрел в иллюминатор. Положение звезд совершенно изменилось. Потом заглянул в видеоскоп: голубовато-зеленая Земля исчезла. Значит, они сошли с курса. Радио не работало. Он вызвал все ближайшие базы — никакого ответа. Очевидно, отказало питание.
— Кажется, от удара испортились батареи. Связь прервана.
Старик прищурился.
— Надеюсь, на этот раз ты меня не разыгрываешь?
— К сожалению, нет. Очевидно, больше мне уж никого никогда не придется разыгрывать…
С этими словами молодой человек нажал на одну из кнопок. Послышался рев мотора, за иллюминатором выдвинулся длинный металлический стержень с зеркалом на конце: надо было осмотреть обшивку ракеты.
Зеркало медленно поворачивалось под разными углами. Сначала в нем отразилась носовая часть.
— Кажется, серьезных повреждений нет…
Но когда в поле зрения вошел хвост ракеты, оба они изменились в лице. Часть сопла была совершенно изуродована метеоритом. Она походила на пустую жестянку, расплющенную тяжелым молотом.
И старый и молодой долго молчали. Потом старик сказал:
— Кажется, нам придется закрывать свою лавочку!
— Да… но я постараюсь сделать все, что в моих силах. Пилот начал колдовать над пультом управления. Но искалеченная ракета агонизировала. Пламя больше не гудело в сопле, оно задыхалось и едва мерцало, как бессильный огонек догорающей свечи. Еще удавалось чуть-чуть повернуть ракету вправо или влево, но нечего было и думать о том, чтобы вывести ее на прежний курс.
