концы. Утренний ветер дул еле-еле, но кораблик плавно заскользил по озеру, оставляя за собой узкий пенистый след. Джекко изготовился к прыжку. Он ничего не знал об этих игрушках: надо вернуться, найти другое судно. Тут прожекторы на берегу погасли, оставив его в темноте. Он обернулся и увидел Регул, встающий впереди, там, где карта обещала канал. И все же суденышко было неподходящее. Джекко двинул румпель и потянул парус, чтобы повернуть к берегу.
Кораблик по-прежнему шел вперед, и тут Джекко заметил у мачты огоньки маленького компьютера. Значит, все хорошо: это не игрушка, суденышко полностью запрограммированно, и Джекко догадывался, куда оно держит курс. Он посмотрел на небо — человек-статуя, скользящий по отраженному свету.
Горизонт на востоке изменился, задернул звезды прозрачной дымкой. Теперь Джекко видел канал: прямой серебристый разрез между темными берегами. Кораблик проскочил поблескивающие мели, на которых что-то тяжело плескало, и устремился по сияющей полосе. В тот же самый миг серебро превратилось в свинец, звезды погасли. Наступал день. Небо впереди заливалось перламутровым румянцем, на нем проступали сиреневые полосы, зеленоватое мерцание над головой таяло в лучах кораллово-золотого огня. Теперь кораблик скользил по ленте слепящего света между черными силуэтами берегов. Джекко обернулся и увидел на западе громоздящиеся облачные города. Восход надвигался неумолимо.
Джекко вздохнул, понимая, что все это якобы великолепие — не более чем эффекты от пыли и пара в тонкой воздушной оболочке маленькой планеты, по которой он ползет, бескрылый. Ничто огромное и мощное не надвигается — планета всего лишь поворачивает его к лучам своего заурядного светила. Его родные и вообще все люди знают, что в Реке он узрит саму галактику в ее истинном великолепии. Бессчетные солнца, в сравнении с которыми это — ничто. И все-таки, все-таки для него оно не было ничем. Оно было его, родное, соразмерное человеку. Джекко неопределенно хмыкнул. Он досадовал на принижение красоты рассвета и досадовал на собственный восторг. Так что он продолжал скользить, без надобности держа шкот, словно выгуливает ветер на поводке. Лицо его, очень юное, растерянно хмурилось.
Суденышко все так же уверенно шло по наморщенной глади канала. С восходом Джекко различил впереди слабый рокот прибоя. Он задумался о тех, кто проделал тот же путь до него. Хозяева кораблика. Их последние дни смертности. Счастливая прогулка по воде, пикник. Эта мысль напомнила, что он голоден: в последнем граундкаре синтезатор оказался сломанным.
Он привязал шкот и пошел искать еду. На суденышке было вдоволь воды, но только один питательный батончик. Джекко лег на подушки и с удовольствием поел и попил, пока небо над головой наливалось сперва бирюзой, затем синью. Кораблик вышел в большую лагуну и двинулся на юг между низкими островками. Джекко спустил руку за борт, облизнул с пальцев горько-солоноватую воду. Когда суденышко вновь повернуло на восток и направилось к просвету в барьерном рифе, последние сомнения улетучились. Оно запрограммировано на Реку, как почти всё в известном Джекко мире.
И впрямь кораблик вошел в просвет, выпустил балансиры и, как пробка, проскочил через пенистые буруны. Он закачался на длинных зеленых валах и тут же выровнялся — наверное, выдвинул киль, затем повернул на юг и двинулся в бакштаг вдоль рифа, прямо как нож. К Реке, определенно. Ближайшее к ней место называлось Видалита, или Беата, или, иногда, Фалас, что означает «иллюзия». Это гораздо южнее и дальше вглубь суши. Джекко догадывался, что кораблик идет к пристани, туда, где движущаяся дорога подходит к морю. У него еще будет время подумать, разобраться с подспудной тревогой.
Однако, когда солнце обратило суденышко в бело-золотую птицу, летящую над зеленой прозрачностью, веки у юноши смежились, и он уснул, защищенный от брызг невидимыми отражателями. Раз он открыл глаза и увидел, как пестрая рыбка волшебно парит в застывшей волне над его головой. Он рассмеялся и снова заснул. Ему приснилось, что волна уходит в песок и что волна эта — многоголовый зверь. Лицо его опечалилось, губы беззвучно зашевелились, словно повторяя: «Нет… нет».
Когда он проснулся, кораблик шел вдоль длинного обрыва по правому борту. Впереди на уступе стояло большое белое здание, лишь частично разрушенное. Может быть, башня. Внезапно Джекко различил на пляже под уступом движущуюся фигуру. Человек? Джекко вскочил, чтобы вглядеться получше. Он уже много лет не видел незнакомых людей.
Да… это был живой человек, какой-то странно черно-золотистый. Джекко замахал руками.
Человек на берегу медленно поднял руку.
Дрожа от волнения, Джекко выключил компьютер, ухватился за румпель и за шкот. Здесь в линии рифов вроде бы был просвет. Джекко развернул суденышко к берегу. Волна сперва несла его, потом схлынула. Сзади накатила другая, перевернула кораблик, выбросила Джекко в море. Плавать он умел, так что вынырнул и, отплевываясь, погреб к берегу. Скоро он уже выбрался на белый песок: невысокий, крепкий молодой человек, загорелый, голубоглазый и белокурый.
Теперь Джекко видел, что незнакомец на берегу — темнокожая девушка в странной шляпе из сетки. Девушка была завернута в оранжевый шелк и держала в руке толстые перчатки. Она нерешительно двинулась к Джекко, за ней нервно шли три лунопса. Когда она подошла, Джекко выливал воду из карманов.
— Твоя… лодка, — сказала девушка на языке того времени. Голос у нее был тихий и неуверенный.
Оба повернулись к тому месту у рифа, где качалось полузатопленное суденышко.
— Я его выключил. Компьютер, — У Джекко тоже слова выходили с трудом. Они оба отвыкли говорить.
— Она подойдет к берегу там. — Девушка указала пальцем, с внимательной опаской разглядывая Джекко. Она была гораздо меньше его. — Почему ты повернул? Ты разве не к Реке?
— Нет. — Он кашлянул. — Вообще-то, в каком-то смысле да. Отец просил с ними попрощаться. Они отбыли, пока я путешествовал.
— Ты… не готов?
— Да, я не… — Он не договорил. — А ты тут одна?
— Да. И я тоже не ухожу.
Они смущенно стояли на морском ветру. Лунопсы, выстроившись в цепочку, на цыпочках шли к Джекко против ветра, закрыв глаза и принюхиваясь. Разумеется, они были вовсе не с Луны, но выглядели, будто с нее, белые и несуразные.
— Радуются, — сказала девушка. — Что-то новенькое. — Голос ее уже окреп. Помолчав, она добавила: — Если хочешь, можешь у меня немного пожить. Я покажу, где это, но прежде закончу работу.
Джекко вспомнил, что надо сказать «спасибо», и сказал.
Когда они поднимались по вырубленным в скале ступеням, он спросил:
— А какая у тебя работа?
— Ой, всякая. Сейчас вот пчелы.
— Пчелы! — изумился он. — Которые дают… как его… мед? Я думал, их уже больше
