— Ты особенно не присматривайся к этому чудищу,- предупредил Кельбик.- Все это состряпано на скорую руку, половина деталей здесь вообще не нужна, но он работает.
— И каковы результаты?
— Мгновенное пробуждение памяти, как под психоскопом, но без каски, на расстоянии. Хочешь попробовать? Помнишь, какими словами ты встретил меня в первый раз? Ты можешь вспомнить?
— Конечно, нет. Я даже не помню точно, когда мы встретились!
— Встань вон там. Сейчас я включу прожектор. Ну вот… А, черт побери!
С сухим треском вылетел один из прерывателей.
— И так всегда! Все работает превосходно, а как захочешь продемонстрировать… Но что с тобой?
В одно мгновение передо мной пронеслась вся моя жизнь, в том числе и эпизоды, о которых я предпочел бы не вспоминать. Я сказал об этом Кельбику. Он замер от удивления, а потом пустился в пляс.
— Прекрасно! Превосходно! В жизни я бы не догадался! Это устраняет последние трудности. Я думал, нам придется длительное время подвергать Тельбир мнемоническому излучению и потом сбрасывать на парашютах подготовленных нами пленных, чтобы они уговаривали остальных напрячь память и вспомнить… Теперь в этом нет нужды! Ты воспринял короткий импульс большой мощности в момент разрыва цепи. Это можно усовершенствовать, сделав излучение прерывистым, импульсным. И тогда, я думаю, р’хнехрам, придется провести перед смертью веселенькие четверть часа, если только это вообще продлится четверть часа! Разумеется, такое озарение памяти не может длиться долго, но если многие воспоминания и сотрутся, самые важные останутся.
— Главное узнать, достаточно ли этого излучения, чтобы преодолеть силу внушения р’хнехров?
— Мне кажется, у нас есть несколько пленных. Пусть их приведут! И пусть притащат этого краснорожего крокодила!
Я отдал приказ, и вскоре в лабораторию ввели под усиленной охраной два десятка пленников. За ними в клетке на колесах вкатили р’хнехра.
— Начнем по порядку, — сказал Кельбик. — Сначала испробуем на одном человеке. Давайте сюда кого-нибудь!
Перед прожектором поставили светловолосого юношу с горящими от ненависти глазами. Кельбик включил аппарат. Он подействовал молниеносно. Юноша схватился за голову, зашатался, безумным взглядом обвел лабораторию. Рикс бросился к нему.
— Что со мной? — пробормотал юноша. — Этого не может быть, это неправда…
— К сожалению, правда, — сказал Рикс. — Ты откуда, друг?
— Из Рандона, маленькой деревни, что в шестидесяти километрах к востоку от столицы. Я был механиком на «Тиалпе».
— Значит, ты знаешь капитана Илкана?
— Знал. Он погиб. Но сам ты тельбириец?
— Я был на «Филиане». Меня взяли в плен после сражения под Тхэром. Я здесь уже давно.
— Хватит, успеете потом наговориться,- прервал их Кельбик.- Давайте другого, вот этого толстяка.
На этот раз эффект был не столь мгновенным, но таким же верным. Со сдержанной ненавистью толстяк выложил, глядя в лицо р’хнехра, весь свой запас самых страшных ругательств. Остальные пленники смотрели, ничего не понимая.
— А теперь всех остальных,- сказал Кельбик.- Всех сразу! С изолированными индивидуумами и так все ясно.
Он направил прожектор на группу тельбирийцев. Тщетно пытались они увернуться: Кельбик хлестал их невидимым лучом, вызывая крики ужаса и отчаяния. Затем все смешалось. Все пытались говорить одновременно, проклинали р’хнехров, выкрикивали проклятия, оплакивали участь близких и родных, оставшихся на Тельбире. Внезапно один из тельбирийцев выхватил из-за пояса у Кельбика фульгуратор и, прежде чем его успели удержать, испепелил р’хнехра в клетке.
— Теперь убейте меня, если хотите! — прорыдал он. — Эти звери съели мою сестру…
— Сомнений больше нет,- сказал я.- Остается только смонтировать такие прожекторы на звездолетах и отправиться на поиски вражеских кораблей. После этого мы можем высадиться и…
— У меня другой план, Орк. А если подвергнуть облучению весь Тельбир?
— На это потребуется слишком много прожекторов. Правда, если проводить операцию с большого расстояния…
— Это невозможно, мнемоническое излучение ослабевает в геометрической прогрессии по отношению к дальности. Для того чтобы оно оставалось эффективным, первоначальный импульс должен иметь чудовищную мощность. Этого нельзя сделать с космолетов. Но если мы установим огромные прожекторы на Земле…
— А на какое расстояние нужно будет подойти к Тельбиру?
— Исходя из мощности ста тысяч киловатт- больше наши аппараты теоретически не выдержат,- примерно на три миллиона километров.
— Практически невозможно, Кельбик.
— Почему?
— На таком расстоянии между Землей и Тельбиром возникает такое сильное взаимное притяжение, что понадобиться очень сложный маневр, чтобы избежать столкновения. Не говоря уже о гигантских приливах, опустошительных землетрясениях и прочем. Я понимаю твое желание: облучить в короткий срок весь Тельбир и вызвать повсюду одновременное восстание людей. Но из этого ничего не выйдет, и нам придется удовлетвориться менее грандиозными планами. Например, мы можем освобождать Тельбир сектор за сектором.
— Это долго и будет стоить многих жертв.
— Я не вижу другого способа. А мы тем временем сможем дезорганизовать космический флот противника, захватить его корабли, привлечь на свою сторону их команды. А когда это будет сделано, мы нанесем удар, и удар беспощадный!
— Видимо, ты прав! Да, кстати, теперь ты вспомнил, какими словами ты ко мне тогда обратился?
Я почувствовал, что краснею. Свинья же этот Кельбик! Когда мы впервые встретились, я только что прочел его доклад и сказал ему: «Послушайте, милейший, что это еще за бессмыслица?»
Первый психотехнический бой был дан только месяц спустя. Мы несли большие потери в многочисленных схватках с противником, но не решались использовать наше новое тайное оружие, пока им не был оснащен весь наш флот.
Сражение завязалось на уровне орбиты самой внешней планеты Белюля, которую Земля и Венера пересекали уже со скоростью каких-нибудь ста сорока километров в секунду: мы тормозили вовсю! Кириос, несмотря на все свои уловки, не смог помешать мне и Кельбику принять участие в этом «эксперименте».
У нас было сорок пять кораблей против ста двадцати вражеских. Мы выстроились растянутой цепью. Противник начал издалека обстрел торпедами, которые без труда перехватывали наши телеуправляемые снаряды. Наконец, когда мы достаточно сблизились, я приказал включить прожекторы. Сначала ничего не произошло, словно панцирь вражеских кораблей был непроницаем для мнемонического излучения. Но мы знали, что это не так. Еще несколько торпед ринулось нам навстречу; мы перехватили их на полпути, однако не стали отвечать. Внезапно боевой строй противника начал распадаться. Один из кораблей открыл огонь по соседнему, тот ответил, и оба исчезли в ослепительной вспышке атомного пламени. И тогда ожило радио:
