Я заметил, что Маракот непривычно оживлен. Он пытался жестами объяснить что-то одной милой леди. Тем временем Сканлэн восхищенно глазел на стайку хихикающих девиц. Я понял, что моим спутникам, так же как и мне, открылась светлая сторона нашего приключения. Если мы погибли для своего мира, то почему бы не попытаться начать новую жизнь за его пределами? Ведь она обещала щедрую компенсацию взамен того, что мы потеряли.
В тот же день, немного позднее, Манд и его товарищи провели нас по некоторым комнатам грандиозного сооружения. На протяжении долгих столетий здание врастало в морское дно, и войти в него можно было только через крышу. Поэтому коридоры вели нас все ниже и ниже, пока на глубине нескольких сотен футов не показался фундамент. Со всех сторон велись земляные работы. Подземные ходы пронзали грунт и уходили в неизвестность, к самому ядру земли. Нам показали машину, которая вырабатывала воздух. Мощные насосы подавали кислород во все уголки здания. Маракот застыл в восхищении, обнаружив, что воздушная смесь состоит не только из кислорода и азота. В нее добавляли небольшие порции таких газов, как аргон и неон, и другие элементы, о существовании которых на земле узнали лишь недавно. Гигантские чаны для опреснения воды и сложное электрическое оборудование вызвали не меньший интерес. Но оборудование оказалось слишком сложным, чтобы в деталях разобраться в принципах его работы. Могу заявить, что видел собственными глазами, как воду, газообразные и твердые элементы закачивали в машины и подвергали переменному воздействию тепла, давления и электрических разрядов. В результате на свет появлялись мука, чай, кофе, вино и другие продукты.
На основании беглого осмотра нам стало совершенно очевидно: погружение в воду не было неожиданностью для древних обитателей здания. Неизвестный архитектор предсказал наводнение задолго до того, как морская пучина поглотила участок суши, на котором расположилась наша новая обитель. Конечно, подобная гипотеза нуждалась в доказательствах. Вполне вероятно, что защитные меры принимались уже после наводнения. Но целый ряд признаков указывал на то, что здание изначально строили как гигантский ковчег. Огромные емкости для опреснения воды, машины для производства кислорода и продуктов питания были встроены в стены и представляли собой неотъемлемые части конструкции. Герметические выходы, искусная резьба на куполах, гигантская помпа для откачки воды – все было сделано с необыкновенной тщательностью и мастерством и подтверждало первоначальную гипотезу. Каждый элемент здания казался частью единого целого и являл собой превосходный образчик человеческого гения; образчик достижений великой цивилизации, следы которой до сих пор встречаются на гигантских просторах от Египта до Центральной Америки, в то время как сама она скрылась в океанской пучине. Что касается наследников древней культуры, то мы сделали вывод, что они, вероятнее всего, постепенно вырождались. Их функции сводились лишь к сохранению полученных знаний. Им явно не хватало авантюризма, тяги к приумножению знаний и стремления к поискам нового. Подводные обитатели унаследовали удивительное могущество, но казались напрочь лишенными инициативы и не желали или не могли ничего добавить к достижениям предков. Уверен, что если бы Маракот унаследовал нечто подобное, то добился бы гораздо более весомых результатов. Что касается Сканлэна с его смекалкой, сообразительностью и навыками механика, то он не переставал удивлять окружающих своими игрушками, точно так же, как атланты удивляли нас своими гениальными изобретениями. Сканлэн перед погружением прихватил с собой губную гармошку. Непритязательный музыкальный инструмент стал источником искреннего восхищения для наших новых знакомых. Они собирались в круг и с замиранием сердца слушали, как Сканлэн играл грустные мелодии своей далекой родины.
Я уже упоминал, что не все здание было открыто нашему взору. Думаю, что должен рассказать об этом подробней. Мы обратили внимание на некий затемненный проход с довольно ветхими стенами. Нас несколько раз проводили мимо, но наши спутники старательно избегали приближаться к нему. Естественно, нас переполняло любопытство. Мы решили во что бы то ни стало узнать, что скрывается в запретном месте.
Однажды вечером, когда все вокруг затихло, мы выскользнули из комнаты и двинулись по направлению к таинственному коридору. Коридор привел нас к высокой арочной двери, которая, казалось, была сделана из чистого золота. Толкнув дверь, мы очутились в большом четырехугольном зале площадью не менее двухсот футов. Стены зала были разрисованы яркими красками и украшены изображениями и статуями нелепых существ в пышных головных уборах, вроде тех, что носят американские индейцы. В конце зала возвышалась огромная сидячая фигура со скрещенными, как у Будды, ногами. Но лицо ее не выражало отстраненности и безмятежного спокойствия, присущего Будде. Напротив, статуя казалась воплощением ярости: широко раскрытая пасть, злобные красные глаза, подсвеченные изнутри электрическими лампами. У колен идола находился большой очаг. Приблизившись, мы обнаружили, что очаг до краев заполнен пеплом.
– Молох! – произнес Маракот. – Молох, или Ваал, древнее божество финикийцев.
– О Господи! – воскликнул я, представив Карфаген. – Неужели вы думаете, что эти милые ребята продолжают совершать человеческие жертвоприношения?
– Вот это да! – встревоженно протянул Сканлэн. – Надеюсь, что они не станут применять все это по отношению к нам.
– Не думаю. Они должны были извлечь урок из своих злоключений, – сказал я. – Несчастье учит людей понимать боль других.
– Вы правы, – согласился со мной Маракот и указал рукой на пепел в очаге. – Культ Молоха является одним из самых древних языческих культов, но полагаю, что с течением времени он стал гораздо человечнее. В очаге сгоревшие хлеба или нечто подобное…
Наши рассуждения были прерваны сердитыми голосами. Нас обступили несколько человек в желтых одеяниях и высоких колпаках, по всей видимости, жрецы храма. Выражение их лиц не предвещало ничего хорошего. Мы были очень близки к тому, чтобы стать последними жертвами Ваала. Один из жрецов угрожающе вытащил из-за пояса нож. Криками и грозными жестами жрецы грубо вытолкали нас из священного места.
– Ради всего святого! – яростно прохрипел Билл. – Я пну этого типа, если он хоть раз до меня дотронется! Эй ты, бродяга, убери руки от моего пиджака!
На секунду я испугался, что Билл устроит потасовку в храме. С огромным трудом нам удалось вывести разъяренного механика и вернуться в комнату.
