– Мыслящие машины будут выискивать наши слабые места и атаковать. Мы должны делать то же самое, тем более что к этому взывают жертвы их нападений.
Окта отодвинула тарелку, явно расстроенная такими разговорами во время трапезы, которая, как она надеялась, станет задушевным семейным ужином. Но Ксавьер знал, что она все понимает.
– Никто не может понять Омниуса, – сказала Окта. – Серена была права, мыслящие машины надо уничтожить, чего бы это ни стоило.
Она облизнула пересохшие губы и посмотрела на Ксавьера.
– Если даже эта война разрывает на части мою собственную семью.
Ксавьер опустил глаза, посмотрел в тарелку и почувствовал, что вот-вот заплачет. Он ненавидел отвратительного Омниуса, но все больше и больше осознавал, что именно Иблис Гинджо повинен в последнем безумном акте Серены. Если бы не сильная личность Великого Патриарха, не его мерзкие манипуляции, она никогда не совершила бы эту самоубийственную миссию.
– Наш поход должен продолжаться, с каким бы риском это ни было связано для нашей и для миллиардов других семей. Нам нужна не просто победа в сражении. Наша цель – обеспечить надежное будущее для всего человечества, для наших внуков и внуков наших внуков.
– Тогда я надеюсь, что ваша миссия в Тлулаксе увенчается успехом и вы достигнете чего хотите.
Глаза ее выражали сомнение, но Ксавьер ободряюще погладил жену по руке. Он нежно, увлажнившимися глазами посмотрел поочередно на жену и на трех своих дочерей.
– Я сделаю все, что должно быть сделано, – пообещал он, – ради Джихада и в память о Серене.
Разум – сумасшедшая штука.
Граффити на Центральном Шпиле Коррина
Эразм стоял на вершине угольно-черной горы, освещенной тусклым красным шаром гигантского солнца, и глядел на расстилавшийся у подножия огромный, поблескивающий зданиями город Коррин. После посещения трещины, в которую он когда-то провалился, независимый робот решил вплотную заняться исследованием дикой жизни планеты.
Людьми-первопроходцами движут те же мотивы – побывать там, где до них никто не бывал, увидеть то, чего не видел никто, первым водрузить флаг или застолбить новую территорию. Разве мог независимый робот претендовать на меньшее?
Чуть ниже, под выступом скалы, под пологом поставленной в снежной яме палатки спал воспитанник Эразма Гильбертус, утомленный, как и в прошлый раз, быстрым восхождением.
Эразм, кроме того, постиг еще одно преимущество частого ухода из машинного города. Люди уже давно поняли все выгоды уединения и размышления на лоне дикой природы, эстетическую красоту нетронутого цивилизацией пейзажа. В некоторых старых журналах он даже читал выражение «перезарядить аккумуляторы мозга». После этого независимый робот стал подозревать, что люди больше похожи на машины, чем склонны это признавать.
Настроив оптические сенсоры на самое большое расстояние, робот разглядел далеко внизу какое-то движение в городе. От Центрального Шпиля отделилась стая серебристых наблюдательных камер, которая спустя мгновение окружила его со всех сторон, наблюдая за Эразмом из разных точек под самыми разнообразными углами зрения.
– Ты пытался ускользнуть от меня? – спросил Омниус, и голос его, как всегда, звучал отовсюду. – Это совершенно иррационально.
Эразм отвечал на это обвинение совершенно невозмутимо:
– Какая разница, насколько далеко я отойду? Я же знаю, что вы всегда следите за моими перемещениями. Сейчас я просто тренирую Гильбертуса Альбанса. Ему полезно учиться думать так, чтобы его ничто не отвлекало от размышлений и созерцания.
Наблюдательные камеры приблизились и нависли над Эразмом.
– Я выдвигаю следующий постулат: война людей против нас пойдет на спад теперь, когда мертва Серена Батлер, которая направляла их Джихад. Настало время, чтобы ты согласился со мной.
– Боюсь, что этот инцидент приведет к последствиям, которые вы не в силах предвидеть. Вы слишком упрощаете природу человека, Омниус, и поэтому попали в ловушку, расставленную для вас Сереной Батлер. Мы еще пожалеем о том, что позволили ей стать мученицей. Люди сделают свои выводы из того, что произошло, и для этого им не понадобятся точные данные.
– Смешно слушать. Она мертва. Это сломит моральный дух бойцов Джихада.
– Нет, Омниус. Мне ясно, что ее смерть ухудшит наше положение.
– Ты хочешь сказать, что ты умнее меня и больше знаешь?
– Не путайте накопление данных с интеллектом, Омниус. Они не эквивалентны.
За спиной Эразма из палатки вылез выспавшийся и отдохнувший Гильбертус, который жаждал продолжить учение.
На фоне гудения наблюдательных камер Омниус произвел ревизию данных и добавил:
– Я не хочу, чтобы наша дискуссия была запятнана чисто человеческой раздражительностью. Я вычислил, что это наша трехсоттысячная беседа. Это весьма примечательное событие, если принять во внимание склонность людей отмечать события некими вехами, которые они называют круглыми числами, хотя я не вижу, чем одно число отличается от другого качественно.
Эразм сморщил свое жидкостно-металлическое лицо, подернувшееся инеем от ледяного горного ветра. Он быстро проверил свои данные и заявил Омниусу, что тот ошибается.
– У меня получается несколько большее число. В вашем банке данных есть ошибка.
– Такие вещи невозможны. У каждого из нас есть простые способы счета, и они основаны на одной и той же программе. Помни, что ты – всего лишь ответвление моего собственного разума.
– Тем не менее вы ошиблись, Омниус. Вы не совсем точно учли мои беседы с земным Омниусом, так как получили неполное, испорченное обновление.
Наблюдательные камеры погрузились в долгое молчание, потом снова заговорили:
– Твое объяснение подходит для всех несовпадений. Если, конечно, действительно есть ошибка.
Эразм продолжал настаивать на своем.
– Подумайте сами: если вы ошиблись в простом арифметическом расчете, то вполне можете ошибиться, анализируя что-то несравненно более важное, например, случай Серены Батлер.
Наблюдательные камеры закружились в воздухе, облетая зеркальную голову независимого робота. Гильбертус выступил вперед, прислушиваясь к разговору; Эразму стало интересно – уж не собирается ли мальчик защитить его?
Потом Омниус заговорил снова:
– Возможно, мне стоит проанализировать и верифицировать твои вычислительные системы, Эразм. Есть не меньшая или даже большая вероятность, что ошибаешься все-таки ты, а не я. Самое лучшее решение – это очистить все твои гель-контуры, одинаково загрузить нас с тобой заново и снова начать с базовых принципов. Через несколько десятилетий ты станешь совершенно иной, но сформированной личностью.
