Ознакомительная версия.
Снова темный подъезд, облупившаяся зеленая краска. Сергей Владиславович шел уверенно. Я не стал спрашивать, откуда ему известно, где нас ждут. Подумал, что все равно бы не ответил.
Петра Николаевича встретили в коридоре. В это утро он оделся как настоящий врач — белый халат, под ними белая рубашка, брюки и остроносые туфли. Он сухо и отрешенно пожал нам руки. Проводил в комнату отдыха.
Там по-прежнему пыльно, плазменный телевизор смотрелся унылым и брошенным, у кулера нет стаканчиков, а окна закрыты жалюзи. Комната нагнала тоску. Мы сели на диван. Петр Николаевич остался стоять.
— Почти все готово, — словно оправдываясь, произнес он. — Я хотел бы еще раз спросить, согласны ли вы на эту операцию? Надеюсь, понимаете, что решение…
— Согласны! — рявкнул Сергей Владиславович неожиданно резко.
— А вы? — Петр словно и не заметил, что миллионер сказал за двоих.
Я замялся. Тревога бередила душу, как сильный ветер воду. Какое-то странное и непонятное чувство мешало сказать «Да». Списал на волнение перед самым главным событием в жизни.
— Д-д-а, — с трудом выдавил из горла.
И Петр Николаевич заметил мои усилия. Нахмурился.
Следующие три или четыре часа чувствовал себя как в военкомате. Или как в поликлинике на комплексном медосмотре. Вначале нам выдали по паре баночек для анализов. Затем сдали много крови. У меня даже голова закружилась. Потом нас осмотрел хмурый дядька с пышными черными усами. Он буквально оглядел каждый сантиметр наших тел. Постучал костяшками пальцев в разных местах, молоточком по колену, посгибал нам локти. Самым обычным сантиметром для кройки и шитья, замерил головы. И диаметр, и длину и ширину, и еще непонятно что. В медицине ничего не соображаю, но, как понял, он кто-то средний между хирургом и невропатологом. А может и тот, и другой, кто этих врачей разберет?
У него мы пробыли каждый по часу. Каких он только вопросов не задавал, какие странные движения не заставлял делать. Под конец я увидел, что лицо Сергея Владиславовича раскраснелось. И совсем не от усталости или жары — работал сплит, а выглядел он, как всегда, отменно.
Наконец мучения закончились. Зашел Петр Николаевич, посмотрел, что для него написал доктор с черными усами. Удовлетворенно угукнул и повел нас в другой кабинет.
Там была кушетка, стул, прибор как в американских фильмах: большой ящик на колесиках, а сверху клавиатура и экран.
— Располагайтесь, — махнул рукой Петр Николаевич. — Я сейчас схожу за коллегой.
Сергей Владиславович сразу лег на койку. Мне ничего не осталось, как бухнуться на стул. Вскоре в кабинет вошел человек лет тридцати пяти. К его внешности так и просилось прозвище Арамис. Только был он не в сапогах, штанах и плаще, а в белом халате, джинсах и кроссовках. Он сухо поздоровался и присел за прибор. Щелкнул сзади тумблер включения.
Пока Арамис проводил УЗИ органов Сергея Владиславовича, я сидел и смотрел в потолок. Пару раз заглянул в монитор. Нечеткая картинка из серых полос, изображавшая орган, меня не заинтересовала. Арамис постоянно делал пометки в тетради, той самой, куда писал и бородатый дядька.
Наконец настал мой черед. Думал, что Сергей Владиславович будет сидеть на стуле или выйдет. Не тут-то было. Он встал позади врача и внимательно смотрел на экран. Потом попросил Арамиса комментировать ему картинку и тот, на удивление, стал это делать. Селезенка, аорта, печень, желчный пузырь, поджелудочная железа, почки, брюшная полость — нигде никаких проблем. Интересным нюансом стало и то, что в моей «истории болезни» Арамис делал короткие пометочки.
По окончании обследования нам разрешили одеться. Дождаться Петра Николаевича нам предложили в комнате для отдыха. Сергей Владиславович подошел к окну, раздвинул пальцами жалюзи и выглянул во двор. В кармане раздалось тилилиньканье мобильника. Он вытащил телефон и хмуро глянул на дисплей. Отключил звук и, не произнеся ни слова, вышел из комнаты.
Сегодняшний день утомил. Физически не перетруждался, даже собственными ногами едва ли километр протопал. Умственных накалов тоже не было. Единственное, что могло расходовать силы — необъяснимая тревога. Она точила душу, как вода камень. И что самое плохое, я не знал, чем она вызвана. На первый взгляд все должно быть хорошо. Вскоре стану миллионером. Смогу купить себе, что захочу. Однозначно попробую стать рок-звездой — мечты существуют для того, чтобы их исполнять! Наверно странно будет смотреться рок-звезда, ставшая звездой после шестидесяти. Но мы живем в настолько сумасшедшем мире, что и эту странность можно использовать как козырного туза.
Пульт лежал на кулере. Взял его и завалился на диван с ногами. Плазма заработала в беззвучном режиме. Канал мультиков. Включил звук, хотя этого и не требовалось: по экрану бессмертный Том гонялся за супермышью Джерри. Пощелкал каналы. Здесь их оказалось немного. То ли телевизор не настроен, то ли антенна — ровесница здания. На одном шел сериал для домохозяек, на другом передача как обустроить дачу, на третьем показывали о рыбах, в частности о протоптерусе. Оказалось, что это древняя и странная африканская рыба: может прожить без воды четыре года, способна перемещаться между водоемами на плавниках-лапах.
Что еще умеет эта рыба не узнал — в комнату вошел Петр Николаевич.
— А где виновник… торжества? — он словно выплыл из забытья и оглядел помещение.
— Сзади, — буркнул вошедший следом Сергей Владиславович.
С его лица картину можно писать — «грозовые тучи», могла бы называться.
— Присаживайтесь, — кивнул Петр Николаевич на диван.
Пришлось подняться и сесть, как полагается. Телевизор выключил. Обратил внимание на руки миллионера: мышцы выделялись, синими нитями на белесой коже проступила паутина сосудов.
— Значит, что я могу сказать… — встал перед нами Петр Николаевич. Задумчиво почесал подбородок и продолжил. — По тем данным, что получил, вы идеально подходите друг другу.
Я усмехнулся. В этот момент он напомнил сваху.
— У меня ни разу не было пациентов со столь отличными показателями. Мы прошли первый этап анализов. Самый простой. Но, даже опираясь на эти данные, могу утверждать, что операцию мы сможем начать раньше.
— Было бы отлично, — буркнул Сергей Владиславович.
— А вот у меня вопросик такой затесался… — Петр Николаевич участливо посмотрел на меня. — Как его здоровье, — кивнул на миллионера. — А то ваши доктора там чего-то строчили в его истории болезни. Строчили, строчили, — добавил, как всегда добавляла в конце моя мать. Когда заметил эту особенность собственной речи, стало грустно и одиноко.
— Все хорошо, — кивнул Петр Николаевич. — Могу даже больше сказать, здоровье отменное.
— А что тогда писали?
— Как бы тебе объяснить… В общем, у человека в шестьдесят пять не может быть здоровье восемнадцатилетнего. По определению не может. Но! Заболеваний никаких нет, если ты боишься этого. Даже намека на какие-либо заболевания нет. И вообще, среди ровесников этого человека можно назвать… идеально здоровым.
— То есть мне не грозит смерть через девять месяцев или около того, от какой-нибудь болячки? — краем глаза увидел, как Сергей Владиславович ухмыльнулся.
И эта ухмылка мне крайне не понравилась.
— Нет. Не грозит, — ответил Петр Николаевич. — Повторяю, его организм для своего возраста идеально здоров. В теории даже нас с тобой пережить может. Есть небольшие проблемы в почках, печени, давление, опять же. Но для шестидесятипятилетнего мужчины у него идеальное здоровье. Для молодого организма, конечно, будут отклонения, то есть ты, после операции…
Вновь раздалось тилилиньканье мобильника. Сергей Владиславович вынул его почти моментально, словно ждал.
— Извините, — посмотрел на Петра Николаевича. — Срочный звонок. — Нажал зеленую кнопку и поднес аппарат к уху. — Слушаю, — несколько мгновений помолчал, затем резким голосом ответил. — Да, все правильно. Так и поступаем. — Еще несколько мгновений послушал. — Что? Нет, открещиваться от алеандра бесполезно. Да. Точно. Пускай так и остается. Все, пока, я занят.
Он спрятал телефон в карман и еще раз извинился. Дверь открылась, и в комнату заглянул плешивый толстячок неопределенного возраста. Ему могло быть как тридцать пять, так и пятьдесят.
— Извините, что без стука, — густым и сочным, как спелый виноград, баритоном сказал он. — Но вы срочно нужны.
— Что произошло? — удрученно вздохнул Петр Николаевич.
— По пути объясню. Пойдемте.
Я с Сергеем Владиславовичем остался в комнате наедине. Несколько минут просидели в тишине. Слушали звуки из коридора, как плешивый толстячок густым и сочным баритоном объяснял, что дозы какого-то лекарства пропали. Из-за того, что слышно не все слова, разобраться в каком контексте «пропали» так и не получилось. То ли украли, то ли истек срок годности.
Ознакомительная версия.
