Адам хотел ответить отрицательно, но, взглянув на фонарик в своей руке, убедился, что его рукоятка по-прежнему обернута исписанным листком. Должно быть, он прихватил его машинально перед уходом из информатеки.
– Пиши… – начала Ева, но тут же перебила себя: – Хотя нет, там скорее женский почерк. Диктуй, – она с ручкой в руке подошла к столику возле кушетки и приготовилась записывать на его белой поверхности.
Адам развернул листок. Тот был замусолен и заляпан кровью, но буквы еще можно было разобрать.
– «Д-р Калкрин – сам. Д-р Харт – инфаркт…»
– Видишь, я даже не смотрю, что пишу, – комментировала Ева, – чтобы ты не сказал, что я пытаюсь имитировать почерк… Ну вот, теперь давай сюда свой листок.
Адам подошел и положил список рядом со свежими надписями на столе. Комментарии не требовались – было очевидно, что оба перечня написаны одной рукой.
– Стоп, – произнес Адам. – Не сходится. Ведь этот листок я нашел не здесь, а в кармане у мертвой женщины в склад-отсеке. Если ты здесь, а не там, как он там оказался? И кстати, даже если предположить, что мы – это они, – он ткнул пальцем в сторону трупов в креслах, – то эти имена не могут быть нашими. Ведь это не наши, то есть не их комбинезоны. Они сняты с пилотов в рубке…
– То есть это мы так предположили. Но может быть, как раз здесь мы не правы. Мы все еще не знаем, что случилось с одеждой большинства членов экипажа…
– Как и с самим экипажем, – напомнил Адам. – И еще. Ну, допустим, мы умерли. И наши души заперты здесь, как на «Летучем голландце» – вот уж действительно летучем… Но где в таком случае остальные? Где еще девять призраков?
– Может быть, они попали в рай. И только мы оказались так грешны, что…
– Рай, ад – чушь собачья! Лететь на межзвездном корабле и принимать всерьез эти средневековые глупости!
– Может быть, – не слушала его Ева, – может быть, на самом деле это именно мы… мы всех и убили! А в конце концов – друг друга…
– Ага, – скривился Адам, – и я лично грыз руки пилоту…
– Почему нет? Мы предполагали, что либо это сделал он сам в каком-то припадке, либо некий инопланетный монстр с похожей на человеческую челюстью. Но есть ведь третий, наиболее простой и вероятный вариант – другой человек…
– И мы ничего не помним. Почему? Если даже принять версию, что мы прокляты, то разве наказываемый не должен знать, за что он наказан?
– Вот мы постепенно и узнаем.
– Не верю, – упрямо повторил Адам, глядя на распиленное пополам лицо своего двойника. – Чушь. Бред. Не может быть.
– Ну давай пойдем в рубку. Осмотрим пилотов тщательней, чем в прошлый раз.
– Ты еще предложи следственный эксперимент. Выгрызть кусок из руки трупа и сравнить следы… – Его передернуло.
– Я ни на чем не настаиваю, Виктор…
– Не называй меня так!
– Двигатель не работает, топливо на нуле, корабль неуправляем, и весь экипаж мертв, – устало перечислила она. – И мы заперты здесь без выхода и надежды. А верить или не верить – это твои трудности.
– Ну ладно, – беспомощно пожал плечами Адам. – В рубку так в рубку. Все равно я не знаю, куда идти и что делать дальше.
И они снова поднялись в рубку. Свет здесь по-прежнему не горел, но у Адама возникло твердое ощущение, что фонарик, уже почти было разрядившийся, стал светить ярче. Это уже не укладывалось ни в какие разумные объяснения – уж его-то точно ни от каких батарей не подзаряжали.
Адам остановился перед креслом первого пилота (первый – тот, что слева, всплыло из глубин отрезанной памяти), внимательно осмотрел с фонарем изуродованные руки трупа, затем направил луч ему в лицо, на которое в прошлый раз бросил лишь беглый взгляд (а Ева, кажется, на это лицо вообще тогда не смотрела).
– Что ты там говорила насчет близнецов? – хрипло спросил он.
Ева встала рядом, не веря собственным глазам. Если не брать в расчет царапины, выломанные зубы и отсутствие шва на лбу, на нее смотрело закатившимися глазами то же самое лицо, что и в медпункте.
– Ничего не понимаю, – пробормотала женщина. – Который же из них ты?
– Я – это я! – агрессивно рявкнул Адам, тыкая себя в грудь. – А эти… я не знаю, кто они такие! Может быть, – добавил он уже более рассудительным тоном, – может, в экипаже действительно были братья? Или, что более вероятно, клоны…
– Никто не пошлет клонов в дальнюю экспедицию, – возразила Ева. – Там нужны разные специалисты, а не копии одного и того же.
– Но клоны, как и природные близнецы, похожи только внешне, а специальности у них могут быть разные…
– Все равно. Их наличие на борту может породить психологические проблемы, – обрывки когда-то читанных наставлений по космической психологии всплывали в ее сознании. – Начиная от обычной путаницы, в том числе злонамеренной, и кончая…
– Но даже если твоя безумная версия верна и я умер, я же не мог умереть два раза!
– Не знаю. Теперь уже ничего не знаю. Все это кажется каким-то мороком…
– Я реален, черт подери! – заорал Адам и с размаху ударил труп кулаком в лицо. Несколько плохо державшихся зубов провалились в мертвый рот, один из них повис под губой на кровяной прожилке. – Слышишь, ты, дохлятина?! Реален! Реален!.. – Он молотил снова и снова, а в голове его билось осознание того факта, что лица всех обнаруженных здесь мертвецов были либо не видны, либо обезображены, либо искажены и запачканы. И все-таки, даже несмотря на это, он мог бы обратить внимание на сходство раньше – если бы его подсознание не противилось до самого последнего момента, пока его не ткнули носом. – Я не хренов призрак!!!
– Виктор! Адам! Прекрати! – Ева пыталась хватать его за руки, но он отшвырнул ее. Живая женщина, не удержав равновесия, упала на колени мертвой, сидевшей в правом кресле, и та от толчка уронила ей голову на плечо, клацнув зубами. Адам ударил беспомощный труп пилота еще дважды, затем бессильно уронил руки. В разбитом лице мертвеца теперь уже трудно было узнать его собственное, но это не спасало. Приступ ярости схлынул так же внезапно, как и начался, уступив место чему-то куда более страшному – гигантской и неотвратимой, как цунами, волне отчаяния. Самого черного и беспросветного отчаяния, многократно превосходившего, он был в этом совершенно уверен, любые горести его прежней забытой жизни. И чувствуя, как эта волна обрушивается на него всей своей тяжестью, он побрел прочь из рубки – не видя, куда идет, шатаясь как пьяный.
– Адам! – Ева выбралась из объятий покойницы и нагнала товарища у выхода из рубки. Почти силой она развернула его, чтобы он не уперся лбом в полузакрытую дверь.
И тут в тишине раздался звук, которого они менее всего могли ожидать. Открылись двери лифта.
