— Наши коллеги ворвутся в мое жилье, перевернут там все вверх дном и наконец поймут, что я куда-то исчез. Потом обнаружится и ваше исчезновение.
— Они подумают, что нас схватил Снарк! — воскликнула Афра. Я представляю себе их чувства!
— Ничего страшного, — ответил Бертон. — Это вытряхнет их из летаргической дремоты. По крайней мере, они не будут скучать.
— Довольно грубо с нашей стороны, — заметила Афра.
— И они начнут нас разыскивать, — произнес де Марбо.
— Да, найти нас будет непросто, — ответил Бертон. — Учитывая, что им придется осмотреть 35793 комнат…
— Но они могут использовать компьютер, — прервал его барон. Машина просканирует все помещения и, обнаружив затемненный участок, сообщит им…Он замолчал, потер подбородок и с улыбкой закивал. — Теперь я все понял! Снарк не позволит этой информации попасть на экраны наших друзей.
— Если они воспользуются компьютером, ему придется как-то дезориентировать их, — согласился Бертон. — Во всяком случае я надеюсь, что они отвлекут его внимание на какое-то время.
— Да, но наши друзья сделали бы то же самое, попроси мы их об этом, сказала Афра. — И они не волновались бы так о нас.
— Их тревога и недоумение пойдут нам только на пользу. Ложь легко определить, и они вряд ли ввели бы Снарка в заблуждение. Я уже не говорю о том, что он может пропустить их голоса через детектор эмоций и просканировать ватаны. Такая техника позволит ему уловить каждое неискреннее слово.
— Он прямо как Бог на Страшном суде, — проворчала Афра.
— Зря ты так думаешь, — отозвался Бертон. — Снарк — не бог. И вы еще увидите, какой мы нанесем ему урон.
— Черт возьми! — вскричал де Марбо. — А что если он не придет? Что если мы просидим здесь целый день, как крысы, попавшие в ловушку?
— Когда в твою ловушку попадает крыса, ты ее можешь видеть. А Снарк нас больше не видит и не слышит.
Они устроились у стены в самом темном углу. Теперь им оставалось только ждать, во всем полагаясь на свое терпение. В апартаментах Логи имелся туалет и еще один находился в лаборатории. Предусмотрительный Бертон подключил конвертер к небольшому автономному компьютеру, поэтому они могли заказывать себе не только пищу, но и любые другие вещи.
Наступило семь часов. Их беседы стали редкими и немногословными. Свет ламп, глубокие тени и ожидание все больше и больше действовали на нервы. В семь тридцать Бертон предложил своим спутникам позавтракать и выспаться на большой постели, пока он будет охранять их покой.
В восемь часов Бен и де Марбо согласились на его уговоры. Они заказали себе легкий завтрак и, поев, отправились спать. Перед уходом француз принес Бертону поднос с едой и тихо сказал:
— Если хочешь, я останусь с тобой. В хорошей компании и время летит быстрее.
— Не беспокойся обо мне, — ответил Бертон. — Вряд ли Снарк предпримет что-нибудь в ближайшие два-три часа.
— Ты слишком самоуверен. Незнакомец может придерживаться другого мнения.
— Ладно, будем надеяться на лучшее.
Англичанин занял позицию у входной двери. Чтобы отогнать сон, он шагал взад и вперед вдоль стены, размышляя над планом операции. Бертон не знал, что могло произойти, и, наверное, это было его преимуществом. Тем не менее, он готовил себя к любой неожиданности.
Возможно, он действовал глупо и недальновидно, но ему нравились поступки, а не сытое бездействие. В уме роились верткие вопросы, на которые Бертон пытался найти один ответ. Что бы он делал на месте незнакомца?
Неужели оставил бы трех своих врагов без наблюдения? А как же его человеческое любопытство? Любопытство и страх? Разве он не гадал бы об их замыслах? Разве не запрашивал бы у компьютера список всего того, чем они могли навредить ему? Вернее, ему и башне?
Впрочем, нет. Снарк не стал бы запрашивать компьютер. Любая машина, даже самая умная, не имела творческого воображения. Информация на выходе никогда не превышала данных на входе. И на самом деле компьютер башни был глупее и слабее людей. Не всех, конечно, но многих.
"Ты слишком циничен, — сказал себе Бертон. — Но разве это не так? Разве миллионы и миллиарды людей не являются копией протеиновых роботов? Они отличаются от них только тем, что могут чувствовать печаль, разочарование и горе, любовь, веселье и радость, амбиции, гнев или жалость… Хотя на жалость и сочувствие способны немногие. Да и воображение есть не у всех.
Vive la difference!" <Фраза совершенно не к месту, поскольку в конце ХIХ века она являлась лозунгом, который провозглашал превосходство мужчин над женщинами. «Да здравствует разница!» (фр.)>.
Фрайгейт однажды сказал, что на звание людей могла претендовать лишь незначительная часть человечества. Желая остальным успеха, он не питал на их счет больших надежд. «И я первым согласен признать, что еще не дотягиваю до статуса человека».
Американец много говорил о принципах совершенства, но редко придерживался их сам. Нур тоже любил поболтать на такие темы и, надо признать, действительно следовал своей философии. А что он сам, Ричард Фрэнсис Бертон?
Попробовав заняться самоанализом, он усмехнулся и покачал головой.
Слишком огромными казались континенты и острова этой дикой Бертонии, населенной легионами дьяволов.
— Есть только одно великое путешествие, — говорил Фрайгейт, и оно является спуском в самого себя.
Он повторял мысль Генри Миллера, писателя из двадцатого века, который восхищал американских современников своим презрением к человеческим слабостям и недостаткам.
— Самая черная Африка, самый высокий Эверест и самая глубокая бездна Мирового океана находятся в нашем собственном уме. Так почему лишь немногие достигают этих высот и глубин?
— А почему рыбы, плавая в воде, не знают, что она мокрая?передразнил его Бертон.
Разговоры, разговоры, разговоры. Они ведут себя как болтливые попугаи.
Неужели язык — это оперение людей? И неужели кто-то может разрушить свои внутренние барьеры?
Внезапно раздался сильный грохот. Послышались треск и низкое гудение.
Бертон вскочил, быстро разворачиваясь в направлении шума. Его сердце заколотилось в груди, заглушая остальные звуки.
Выглянув в темный коридор, он увидел две полоски света, которые пробивались из комнаты Логи и приоткрытой двери лаборатории. Впрочем, нет!
Еще один луч света исходил из большой дыры в кирпичной стене. Посмотрев в отверстие, он мельком разглядел огромный механизм, похожий на опрокинутый цилиндр с коническим носом. Его темная масса неслась прямо на стену.
Бертон отпрыгнул в комнату и высунул голову из двери, пытаясь рассмотреть предмет. Механическое чудовище за большой дырой быстро катилось на десяти колесах по освещенному коридору. Тем не менее, для тарана кирпичной стены этой скорости явно не хватало. Возможно, Снарк не знал, что Бертон пользовался чудо-раствором, о котором строители на старой Земле могли только мечтать.
