— Ты вдруг сделался большим сторонником разговоров? — огрызнулся Кенди. Бен покраснел, и Кенди мгновенно раскаялся в своих словах. — Извини, Бен. Я не сержусь на тебя. Спасибо, что нашел меня.
— Не мог же я бросить тебя в тюрьме, — Бен провел рукой по своей густой рыжей шевелюре. — Ты думаешь, что этот мальчик тебе родня, да?
Пораженный, Кенди пожал плечами, проглотив очередную порцию бобов.
— Может быть.
— Не лги мне, — назидательным тоном произнес Бен. — Ты бываешь так воодушевлен лишь тогда, когда тебе кажется, что ты напал на след своей семьи. Кенди, прошу тебя, не предавайся мечтам. Ты ведь отдаешь себе отчет, насколько малы шансы.
— Я всегда предаюсь мечтам, — ответил Кенди, и его голос прозвучал более угрюмо, чем ему бы хотелось. — Иногда это единственное, что помогает мне держаться.
— Я просто не хочу видеть, как тяжело будет твое разочарование, понимаешь?
— Не надо давить на меня, хорошо, Бен?
— Отлично. — Бен поднялся со стула. — Занимайся портретом. — Он достал из кармана шприц. — Вот что я тебе принес, это из контрабандных товаров. Я подумал, тебе может понадобиться. Но сначала портрет.
Он положил шприц на кровать рядом с Кенди и вышел из комнаты.
И зачем только он так набросился на Бена… Глупо, глупо, глупо.
Может, я могу загладить свою вину? — размышлял Кенди. — Послать ему цветы? И шоколад, свеженький, прямо из трюма.
Он живо представил себе, как Бен сидит в окружении множества красных роз, а у его ног сложены в стопку атласные коробки с конфетами. Это так его развеселило, что он засмеялся и не мог остановиться. Приступы хохота эхом отдавались в его спартанской комнате. С огромным трудом, сдерживая распиравшее его хихиканье, Кенди сумел наконец взять себя в руки. Он вытер катившиеся из глаз слезы. Кенди чувствовал какую-то странную усталость. Ребра болели.
Займись-ка лучше портретом, — посоветовал он себе.
Кенди поднялся. Начинала болеть голова, и мысль о том, что совсем рядом лежит шприц, заправленный анальгетиками, казалась чрезвычайно соблазнительной. Анальгетики, однако, помешают действию тех наркотиков, которые ему понадобятся чуть позже для экспедиции в мир Мечты. Кенди осторожно сел к компьютеру, активировал художественную программу и погрузился в работу. Спустя полчаса с экрана на Кенди смотрели удивительно голубые глаза, на которые со лба спадали черные волнистые локоны.
Кенди закончил. Внезапно он всей кожей ощутил, как давят на него эти керамические стены. Корабль заключил Кенди в свои цепкие объятья, как в кокон. А к его душе взывали дикие австралийские просторы. Кенди загрузил портрет в бортовой компьютер и послал Аре уведомление о выполненной работе. Не дожидаясь ответа, он отключил свой терминал и взял в руки оставленный Беном шприц.
Медленно, превозмогая боль, Кенди разделся, взял свое копье, приладил его, как и положено, под коленом и поднес шприц к руке. Пш-шш-ш. В глазах у него закружился калейдоскоп красок, и вскоре Кенди почувствовал освежающую прохладу своей пещеры. Он уже ступил было на винтовую лестницу, которая должна была вывести его на поверхность, но вдруг что-то привлекло его внимание. Вход в другую пещеру. Поколебавшись секунду, Кенди выхватил из пустого пространства вокруг себя зажженный факел и вошел.
Пещера оказалась огромной, здесь мог бы поместиться внушительных размеров корабль. Пустое пространство вокруг поглощало легкий звук его шагов. В центре пещеры Кенди заметил сваленный в кучу хворост и поднес к нему факел. Дерево мгновенно вспыхнуло. Где-то высоко над головой в пещере было отверстие, через которое выходил дым.
Пламя осветило гладкие сухие стены. Это не была одна из тех живых пещер, где со стен и потолка капает вода. Вода могла бы погубить картины.
А рисунки покрывали здесь все стены. Потускневшие краски плавно растекались по камню и складывались в картины событий, следовавших друг за другом в хронологическом порядке. В самом низу первой стены была изображена рожающая женщина. Чуть подальше — ползущий малыш, сильно похожий на Кенди. На других изображениях этот малыш подрастал, становился мальчиком и юношей. На заднем плане можно было рассмотреть встревоженные лица взрослых. Они тревожились потому, что все тоньше и тоньше становилась их связь с вековыми обычаями предков. Собрав все свои сбережения, они покупали себе место на космическом корабле-колонизаторе и отправлялись на планету Пелагоса, чтобы там восстановить полузабытый образ жизни. Кенди и его семья погрузились в криосон.
Тысяча значков, с большими усилиями процарапанные в камне, обозначали промежуток в тысячу лет. Кенди также казалось, что за этими значками — тысяча жизней реальных людей. Следующая картинка изображала межпространственные корабли, изобретенные за то время, когда семья Кенди и другие колонисты спали. Эти корабли обогнали корабль-колонизатор, скорость которого была меньше скорости света, и приземлились на Пелагосе, чтобы основать свои собственные колонии. На Земле в то время кипели свои страсти, новые правители захватывали власть, потом уходили в забвение, и люди давным-давно перестали думать о нескольких колонизаторских кораблях, все еще неспешно дрейфующих в космических пространствах.
Вот еще одна картинка. К кораблю-колонизатору подобралось межпространственное судно. Работорговцы захватили корабль. Вереница закованных в цепи реальных людей медленно бредет в отсек аукциона.
Еще одна. Хозяйка Кенди взяла у него кровь на анализ и выяснила, что он Немой. Кенди и слова-то этого раньше не знал. Тогда эта дама решила для большей выгоды перепродать Кенди.
Следующая картинка. Невысокая полноватая женщина трогает Кенди за плечо. Он попадает в монастырь на Беллерофоне, попадает в мир Мечты, изучает навигацию и штурманскую науку.
Знакомится с Беном.
Кенди встряхнулся. Он не затем явился сюда, чтобы ворошить прошлое. На полу стояла миска с водой, рядом лежали разные корешки, листья и травы. Кенди пожевал эти корешки и, взяв плоский камень, смешал получившуюся пасту с водой. У него получилась палитра из нескольких красок. Обмакивая пальцы в прохладную краску, Кенди стал рисовать на стене. Он подробно изобразил свое прибытие на Ржу, поход по рынку, встречу с мальчишкой.
И патрульных Единства.
Кенди колебался, изображая сцену своего ареста. У него дрожали руки. Камень холодил пальцы. Внезапно нахлынуло беспокойство, каменные стены как будто давили. Он почувствовал, что должен немедленно выбраться наружу. Немедленно. Стряхнув с пальцев остатки краски, он выскочил в главную пещеру, а затем оттуда — во внешний мир.
