Тимофеев легонько ткнул отверткой в одну из ниточек, которая отчего-то понравилась ему больше всех остальных, и она послушно отделилась от своего узелка. Ласковым движением Тимофеев подтолкнул ее в другое место схемы, и ниточка охотно подчинилась.
— И всего-то? — шепотом спросил Фомин.
— Все гениальное просто, — сказал Тимофеев. — А наши потомки будут далеко не глупыми.
— В нас пойдут.
— Хорошо бы — не только умом, — усмехнулся Фомин.
Тимофеев закрыл корпус блока, чуть помедлил, набираясь решимости, и нажал самую нижнюю кнопочку, в тот же миг передняя стенка Викиной усыпальницы с хлопком испарилась, и наружу хлынул тяжелый поток дурманящего газа. Перед глазами у Тимофеева все поплыло, веки налились чугуном, захотелось пристроиться прямо на холодном каменном полу и вздремнуть чуток…
— Отставить! — прикрикнул на него Фомин и резко встряхнул за плечо.
— Где мы?.. — пролепетал Тимофеев, трудно поводя квелыми глазами.
— Тимофеич, — взмолился Фомин. — Соберись, пожалуйста! Дома выспишься…
— И перекусить бы, — мечтательно добавил тот, понемногу приходя в чувство. — Бутербродиков. С Колбасой!
Медленно утекали минуты, но девушка вика все так же недвижно лежала на ковре зеленого дерна.
— Неужели обманул этот варан? — свирепо спросил Фомин и поискал Кощея взглядом.
Того нигде не было.
— Да нет, — сказал Тимофеев, мужественно сражаясь с зевотой. — Просто началась новая сказка.
— Какая еще сказка?
— Обыкновенная. О спящей царевне.
Фомин в растерянности полез было за папиросой, но передумал.
— И что нам теперь делать? — осведомился он осторожно.
— Ну чудило! — воскликнул Тимофеев. — Будто не знаешь, как будят спящих царевен?!
27. Как будят спящих царевен
Фомин набрал полную грудь воздуха. Его рука непроизвольно дернулась к голове, чтобы поправить давно отсутствующий форменный берет. К его неудовольствию, попутно обнаружилось отсутствие двух пуговиц, необратимо потерянных где-то в сражениях с погаными чудищами. Бросая беспомощные взоры на подчеркнуто индифферентного Тимофеева, бывший морской пехотинец, староста курса, правильный мужик Николай Фомин ступил на пружинистый дерн и преклонил трясущиеся колени подле спящей Вики. Он испытывал примерно то же чувство, что и перед первым своим прыжком с парашютом.
— Тебя еще недоставало! — сердито сказал он рискнувшего было напомнить о себе голодному желудку, и тот смущенно затих.
Тимофеев хихикнул и тут же с безмятежным видом стал изучать скрытые туманным полумраком своды кощеевой хоромины.
Фомин нагнулся к золотистому облаку и, уже не стараясь унять бешеное головокружение, поцеловал Вику в теплые перламутровые губы. Сердце его скакало в груди, словно молодой барс в клетке. Фомин слегка отстранился, тревожно ожидая, что последует за этим его поступком…
И полетел кубарем от не по-женски тяжелой затрещины.
Застигнутый врасплох таким далеко не сказочным поворотом событий, Тимофеев ринулся на помощь поверженному другу, но некстати зацепился ногой за чемодан и упал головой в ретромотив. Девушка Вика уже не лежала, а разъяренной дикой кошкой нависла над распростертым Фоминым, притиснув его коленом к земле и сдавив ему горло удушающим захватом, при виде которого заплакал бы счастливыми слезами самый изощренный мастер дзюдо.
— Простите, — засипел голосом порожнего сифона Фомин. — Я не хотел…
— Ой, — удивленно сказала Вика. — Это не Кощей… Кто же вы?
— Отпустите его! — орал Тимофеев, пытаясь выпутаться из ретромотива. — Это мой друг, он не при чем! Он хороший человек, а во всем виноват я, давите меня, если угодно!
— Да вас двое, — поразилась Вика, освобождая горло уже посиневшего Фомина. — И я вас где-то видела.
— Я Тимофеев, — сердито сказал народный умелец, принимая наконец подобающее разумному существу вертикальное положение. — А это Николай Фомин. Дело о реструкторе, вторая половина двадцатого века.
— И вы пришли меня спасти? — Вика переводила пожароопасный взгляд с одного доброго молодца на другого. — Именно вы?..
— Вас разыскивал весь Институт виртуальной истории, — пояснил Тимофеев. — Но им не повезло.
— Но откуда вы вообще знаете о моем исчезновении?
— От Тахиона, разумеется. Долго объяснять… Николай, да что ты молчишь, наконец?!
— Вы хотите мне что-то сказать? — спросила Вика потрясенного Фомина.
— Да, — проговорил тот и покраснел. — Дело в том, что… ну, в общем… Не время сейчас, наверное, о таких пустяках. Главное — что вы живы и можете вернуться домой.
— Дубина! — завопил Тимофеев. — Самое время! Это всегда вовремя!
— Не совсем понимаю, что происходит, — призналась Вика.
— Я люблю вас, — почти шепотом сказал Фомин. — Это называется — с первого взгляда. Раньше я думал — ерунда, фантастика. Пока самого не прижало… Поэтому мы здесь. Теперь вы все знаете, и мне уже легче. И можно, я встану?
— Да конечно же, — спохватилась Вика, убирая колено с фоминской груди. — Вероятно, я обязана вам жизнью… Что мне ответить вам?
— Ничего не нужно, — промолвил Фомин, умиротворенно улыбаясь. — Это только в сказках царевны обязаны немедля втрескаться в богатыря-избавителя. Вы не царевна, а я — далеко не богатырь. Жили бы вы в нашем городе, были бы рядом… Узнали бы меня получше… Но это невозможно. Поэтому просто запомните, что в двадцатом веке есть один человек, который за вас открутит башку любому динозавру. Потому что вы самая лучшая в мире. Во все времена…
— Это я-то, — смутилась Вика. — Лучшая в мире… Знаете, меня в наше время считают дурнушкой, уродиной. В глаза не говорят, но я чувствую — жалеют.
— Ни фига себе уродина, — буркнул под нос Тимофеев.
— Коля, — сказала Вика. — Простите меня. Сильно я вас задела?
— Пустяки, — радостно проговорил Фомин и потрогал синяк на скуле.
— Идите сюда, я сниму боль.
Фомин, зажмурившись, чуть придвинулся к девушке. На бархатных щеках Неземной Красавицы заиграл румянец, золотое облако окутало Фомина, и он с замиранием сердца ощутил поцелуй в побитое место. Мрачные стены кощеевой хоромины рухнули, злобные ящеры рассыпались мелкими прахом, рассеялся вонючий туман, и дождь счастливых солнечных лучей пролился на возрождающийся мир…
— Вы меня извините, — вмешался Тимофеев, — но пора отсюда сматываться. Не нравится мне, что Кощей куда-то пропал. Как бы пакость какую не затеял. А нам еще на стену лезть.
— Не надо на стену, — сказала Вика. — Вся эта дурацкая лестница задумана в качестве западни, и вы в нее угодили. Сам Кощей пользуется другим ходом.
