Слова Старца приятно порадовали Байлея, но он все еще был в замешательстве.
- А что странного в том, что женщины служили тогда в армектанском войске? - спросил Старец. - Сейчас тоже нередко можно встретить женщину-солдата, особенно в легких подразделениях. - Он оглянулся на воспитанницу. - Разве не так, Кара?
- Но не в Дартане... - заикнулся Байлей.
- Причиной тому - Великая Эпидемия в Армекте, - сказал старик. - Любой миф основан на реальности. Я, правда, сомневаюсь, что на самом деле сразу же стало рождаться меньше мальчиков; и, полагаю, что, скорее всего, возросла их смертность по неизвестной причине. Но тогда-то считали иначе. Будто бы Дартан завоеван ради потомства из-за здоровых мужчин. Что-то в этом есть.
Байлей и Каренира ошеломленно смотрели на него.
- Эпидемия распространялась со скоростью ветра, особенно жестоко в Армекте. Затронула она и многие округа Дартана, хотя и в значительно меньших масштабах. Странные настали времена. Жизнь женщины практически потеряла ценность. Девочки росли без надзора, мальчиков же холили и лелеяли. Как это ни покажется вам странным, но катастрофа не принесла колоссального ущерба именно армектанцам. В силу традиций и вековых обычаев мужчины сохранили свою мужественность, а их женщины переняли многие, возможно, чуждые их натуре занятия и профессии. Все по-иному обстояло в Дартане. Там начал развиваться культ женщины, женской натуры, женского тела, а мужчина забыл о собственных достоинствах, выбрав роль "слабого пола", уступая женщине почти в любой области. Сегодня это трудно понять... все-таки должно быть наоборот.
Повисла тяжелая тишина.
Байлей и Каренира сидели рядом, вглядываясь в догорающий костер. Девушка прислонилась к дартанцу, который, заслушавшись, обнял ее за плечи, даже не отдавая себе в этом отчета. Они удивленно и чуть пристыженно посмотрели друг на друга. Байлей сделал движение, словно пытаясь убрать руку, но девушка не отодвинулась.
- История... - снова задумчиво произнес Старец. - Изучив ее досконально, я повсеместно видел одно и то же: за тысячу с лишним лет мир не сдвинулся с места... Появились коты, потом стервятники. Но что это изменило?
Он поднял короткую палочку и бросил ее в огонь.
- Ничего.
- А войны... завоевания? А как же Кошачье Восстание? - спросил Байлей.
- Это лишь сдвиги, мой мальчик. Сдвиги, не перемены. Словно ты мешаешь суп в котле, ничего к нему не добавляя. Вкус, сколько бы ты ни перемешивал, не изменится.
Он снова замолчал.
- Когда я говорю "перемены", - продолжил Старик, - я имею в виду перемены двоякого рода: к лучшему... или к худшему. Заметьте, сущность их не изменилась ни на йоту. Мир... это судьбы отдельных людей. Каждый кует свою собственную жизнь, но, выковывая ее из твердого железа, мы часто делаем это плохо. Мы словно кузнечные молоты с треснувшими рукоятками, а таким орудием никогда не выкуешь доброго меча. Если даже один и удастся выковать - то все остальные останутся так себе.
- Что ты имеешь в виду под "треснувшей рукояткой"?
- Совесть.
Мысли смешались в голове Байлея, он пытался найти в них рациональное зерно, и вдруг слабая догадка будто обожгла его изнутри: меч... его меч, вот причина, по которой он учился держать его в руке... Илара.
К нему пришло ощущение, что будто бы он потерял ее из виду. А ведь здесь, в Тяжелых Горах, он оказался только из-за нее. И надо же! - почти забыл об этом. Как такое могло случиться? Ему тут же показалось, что он обязан думать об Иларе постоянно, должен непрерывно представлять ее образ. Странное ощущение вины коснулось его.
Он поднял взгляд. На него внимательно смотрел старик.
- Тяжело у тебя на душе, сын мой, - сказал он. - Неужто мои слова что-то в ней пробудили? Если так, то я скажу тебе еще кое-что; ты сам должен выковать свой меч. Тут я тебе ничем не могу помочь. Ты должен сам выковать свой меч. Ибо если другие выкуют его за тебя - он не станет добротным.
Слова Старика не прибавили Байлею радости.
- А если даже я и кузнец, разве это значит, что - хороший? - с внезапной горечью спросил он.
- Своими руками всегда лучше.
Байлей горько кивнул.
- А ты не считаешь, господин, что мы куем плохо именно потому, что делаем это сами?
- Плохо, потому что куем, вместо того чтобы починить треснувшую рукоятку.
- Но как ее починить?
Старик глубоко вздохнул.
- Если бы я знал, то чинил бы...
- Значит, если мы не умеем чинить, - внезапно сказала Каренира, - нам приходится ковать, а раз уж приходится, то лучше все-таки... вместе.
Она посмотрела на Байлея. Дартанец ответил ей тем же.
"Похоже, я знаю, что вы выкуете, - подумал Старец. - И очень этого боюсь".
Костер догорал.
Байлей чувствовал себя совершенно разбитым и невыспавшимся, когда утром его разбудила Кара. Он громко зевнул, протирая глаза.
- Поешь чего-нибудь по-быстрому и идем, - сказала она. - Уже поздно.
Он начал надевать доспехи.
- Не снимай их больше. Здесь горы, а не гостиница в Роллайне.
Он раздраженно оглянулся на нее, но она уже пошла собирать вещи.
Появился Старик. Подойдя к дартанцу, он, не говоря ни слова, помог ему застегнуть ремни.
- Нужно спешить, - буркнул он и с улыбкой добавил, как бы в шутку: Кара проспала и потому злится на нас.
Они двинулись в путь. Впереди опять шел Старец, не любивший много говорить во время ходьбы. Молчали и молодые люди.
Старик все еще оставался для Байлея загадкой. Он не понимал его, но восхищался его обширными познаниями, мудростью. Но, кроме того, была в нем какая-то мощь, сила, природы которой Байлей не понимал и не знал. Она будто дремала в этом человеке. Байлей смотрел, как старик продвигается по крутой горной тропинке, и удивлялся: как это внешне немощное тело укрывает такую могучую энергию внутренней силы!
Он обернулся и встретился взглядом с армектанкой. Еще одна тайна. Что связывает эту девушку со Старцем? Словно незримая, но прочная нить, как тень из прошлого, соединяет судьбы этих столь непохожих людей.
Байлей споткнулся, соскальзывая в пропасть. В последний момент Каренира схватила его за руку. Некоторое время они напряженно смотрели друг другу в глаза, потом без слов двинулись дальше, не понимая, что происходит.
Наконец спустились на дно огромной каменной котловины. Дартанец напрасно искал взглядом дорогу, которая позволила бы выбраться из этой гигантской дыры.
- Отсюда есть иной выход, кроме дороги, по которой мы пришли?
- Есть, но не легкий, а скалы мокрые. Придется быть особенно осторожными и основательно помучиться.
Он взглядом показал на старика. Она не сразу поняла, что он хочет сказать, потом покачала головой.
- Лучше за себя побеспокойся, - коротко отрезала она.
