Края горизонта поднимались вверх — так искривлялось пространство здесь, на Трансплутоне. Равин лежал на дне огромной чаши. И справа, и слева лежали люди, люди, люди до горизонта, лицами в серо-розовое небо, с закрытыми глазами…
Кто-то, видимо, находится здесь не один год, не один век под серо-розовым небом… Хранилище… Хранилище заблудившихся… До востребования… Иногда кто-нибудь исчезал, его забирали. Но кто забирает и куда — неизвестно: сверху опускается световой конус, и человек исчезает. Равин уверен, что процесс забирания видят все, и он подозревает, что это интересует всех, и каждый жалеет, что забрали не его… Они все — потерявшие узлы стабильности на Земле, так понял для себя Равин.
Он в который уже раз перебрал в памяти события, приведшие его сюда. Пауза, возникшая сейчас в жизни, оказалась как нельзя кстати. Лишь бы эта пауза не затягивалась, не превратилась в бесконечную. Что, кроме понимания безграничности мира, дало ему сегодняшнее состояние? Мир оказался огромнее, чем думалось раньше, неизмеримо огромнее. Он, Равин, лишь поверхностно соприкоснулся с тем многим, о чем человечество и не подозревает, греясь в ласковых лучах звезды среднего класса под названием Солнце, живя своим эгоистическим мирком, называемым социум, умудряясь, к тому же, в таком крохотном жизненном пространстве гадить друг другу. Темные, серые, светлые… Параллельные жизни… Все взаимосвязано. И светлые только потому светлые, что есть темные. Но тогда что представляют из себя серые? Он, Равин, серый. Серый — ни вашим, ни нашим. Надо понимать, что с таким же успехом, как и светлыми, он мог использоваться и темными? Предписание судьбы… Что в нем сказано по поводу будущего? Анхра-Манью неоднократно упоминал предписание и рассказывал о предстоящей жизненной перспективе. Лгал Великий князь? Не похоже. Ему необходимо было говорить правду. Его не устраивало предписание, он желал его изменить, и ведь почти добился, получив согласие, но вмешались светлые. Они-то почему вмешались, Они ведь тоже говорят, что я серый. Может быть, дело в загадочном узле стабильности? Как это понять — узел стабильности? Если предположить, что это состояние, обеспечивающее стабильность… Стабильность чего? Да хотя бы стабильность будущего… Что-то в этом рассуждении есть, что-то есть. То есть, меня выбили, и будущее — то, которое должно было состояться по неизвестно кем разработанному плану, — этого будущего не будет, оно не наступит или наступит невероятно искаженным…
Темные добивались искажения будущего? Оно их по каким-то причинам не устраивало, и они приступили к разрушению узлов стабильности? Как там Светлана говорила: «Слишком большой отток с Земли в лагерь темных…». Выбивают только серых? Если так, то вокруг одни серые! Трансплутон — для серых! Склад? Тогда как понимать изъятие людей со склада? Кто их забирает? Ведь наверняка все, кто здесь лежит, думают, думают, думают, думают. Узнать бы, о чем думают, да невозможно, не получается. Или каждый должен определиться сам? Осмыслить свою жизнь и решить, с кем он? Если с темными — они забирают? Если со светлыми?.. А если человек решил остаться серым? Он лежит в этом хранилище, пока не сделает выбор? Но в жизни не бывает однозначных ответов… Остаться серым — это тоже выбор.
Равин лежал с закрытыми глазами, поэтому не видел, как с серо-розового неба на него упал конус света.
В глазах Владислава Львовича вспыхнули звезды, много звезд, галактические скопления. На фоне безбрежного звездного простора возникли четыре человеческие фигуры. Они словно состояли из звездного света: белые контуры, просвечивающие тела. У троих были четко просматривающиеся, очерченные белым же светом лица идеально правильного рисунка; лицо четвертого постоянно менялось, — сейчас существо приняло внешний вид человека, хотя на самом деле никогда им не было. Равин это понял, он понял также, что перед ним представители более высокой цивилизации, чем сверхлюди.
— Человек! — раздался в ушах спокойный ровный голос. — Ты прошел первую ступень. Вторая и последующие ступени у тебя впереди. Жди.
Видение исчезло.
«В первой жизни я погиб во время взрыва. Во второй убила шаровая молния, в третьей в меня стреляли, в четвертой — слон. Почему меня всюду хотели убить и убивали? Кому и зачем это надо? Темным? Это имелось в виду, когда было сказано о первой ступени? Кто я такой, чтобы меня убивать столько раз?».
В глазах возник серебристый свет. Равин ощутил себя одиноко лежащим на громадной плоскости, как на операционном столе. В вышине, насколько хватало глаз, распростерлось серебристое облако, состоящее из множества переплетающихся, струящихся волокон.
— Тебя представляют, — звучал в голове тот же голос. — Ты на аудиенции.
Серебристые нити оживились, и в облаке возник глаз. Облако смотрело на него, и глаз был сформирован именно для того, чтобы Равин понял — его видят. Глаз смотрел безучастно, равнодушно, холодно. Все длилось секунду, и облако исчезло. Наступила темнота.
«Что это было? — Равин заволновался. — Ах да! Мне же сказали — аудиенция. Но у кого? Кому меня представляли? — Равин понял, кто это был, но тут же сознание напомнило выкрик Повелителя тьмы: „Не упоминай имен всуе!“. — Вот оно, значит, как! Дошло до „начальства“, до самого верха! Предписывающий судьбы!..».
— Владислав, ты можешь открыть глаза, — прозвучал неожиданно знакомый женский голос. Сквозь закрытые веки Равин ощутил сильный поток света, а под спиной жесткую ровную поверхность. — Открывай глаза, Владислав. С возвращением тебя!
Равин открыл глаза, ожидая вновь увидеть серо-розовое небо Трансплутона. Но над ним плыли оранжевые облака.
«База сверхлюдей! — понял Равин. — Я вернулся!».
Он сел. Вокруг матовый блеск посадочного поля, шары, торы, конусы. Рядом стоит улыбающаяся Светлана.
— Как настроение, серый? — спросила она и протянула руку. — Давай, помогу подняться.
Равин подал руку, поднялся. Масса вопросов возникла у Равина, и он хотел узнать ответы на все сразу.
— Мне бы с тобой поговорить, Свет.
— Обязательно поговорим. Если желаешь, хоть сейчас.
— Кто я? — выпалил Владислав Львович.
— Ты — серый. — Светлана засмеялась. — Ты — настоящий серый, ты даже не знаешь, какой ты замечательный серый! Ты — наш серый!
Они пошли по посадочному полю. Равин знал, что поле бесконечно, по нему можно в любую сторону идти хоть всю жизнь, но потом стоит пожелать, и окажешься в нужном месте.
— Я догадываюсь, о чем ты хочешь меня спросить, — начала Светлана. — И давай-ка начнем с твоей жизни на планете Земля — так тебе легче будет понять все последующее. Ты хорошо помнишь вечер с псевдо-Червякиным?