Ознакомительная версия.
Тут он вырвал из блокнота чистый лист бумаги и ручкой черкнул несколько цифр.
– До свидания. Мне очень жаль.
После этих слов Самойлов развернулся и, оглядываясь по сторонам, побрел в сторону мастерских.
Павел вздохнул с облегчением. Кажется, ничего не заподозрил. Однако, расслабляться нельзя. Мало ли, что им там, в милиции, в головы взбредет. Пора работать.
Поднявшись в свой кабинет, Павел закрыл дверь на ключ и уселся на диван.
Вечером нужно будет съездить к Марине. Объясню ей, что между нами больше ничего нет и лучше расстаться друзьями. И… ни слова о Соркине.
Странно, но лифт, почему-то, не работал. Павлу пришлось подниматься на шестой этаж пешком. Немного отдышавшись перед дверью, он открыл, наконец, квартиру и, не разувшись, прошел на кухню. Очень хотелось пить. Его с утра мучила жажда и на работе он выпил целых два кувшина воды. Чувствовалось неприятное жжение в груди и легкое удушье. Открыв форточку, Павел впустил в комнату свежий воздух. Теперь легче.
Удивительно, но в кране воды не было. Что за день сегодня?! То лифт, то вода. Чересчур много на сегодня событий. Душевных мук после убийства Соркина Павел не ощущал. Ни капли. Ни капли воды – ни капли угрызений. Он внутренне усмехнулся такому умозаключению. Получается, убить человека – это так просто. Хлоп – и нет человека. Наверное, врут писатели в своих книжках о раскаяниях. Или я один такой?
Сейчас это не имеет значения. Важно то, что будет дальше. Милиция не должна меня подозревать – алиби, что надо. Остается разобраться с Мариной и дело в шляпе. А если она заупрямится? А если будет требовать объяснений нашего разрыва? А если на работе будет меня преследовать? Что тогда? Тогда…
Павел замер как вкопанный. Тогда и ее придется…
Это уже слишком. Ведь, должен быть выход. Я всегда нахожу решение. Она поймет, она умная. Я скажу ей, что ошибался, что мы чужие люди, а наша связь была минутной слабостью и такое случается со всеми. А если не поймет?!
Даже, если поймет, то смогу ли я быть в полной уверенности в собственной безопасности? Смогу ли я, в конце концов, спокойно спать? Ответ напрашивается один – не смогу. В любой момент Марина может узнать о смерти Соркина и сразу догадается, в чем дело! Начнет вспоминать наш разговор. Тут и ребенок разберется. Черт! Она ведь может меня шантажировать всю жизнь!
На его лбу выступил холодный пот. Все возвращается. Сначала я кого-то шантажирую, затем меня шантажируют. Это невыносимо. Сущий ад. Как я раньше об этом не подумал? Марина – самый главный свидетель и может когда угодно стать моим заклятым врагом. Я буду всю жизнь от нее зависеть…
– Да-да – именно всю жизнь.
Павел подскочил как ошпаренный. Голос доносился из гостиной. Павел одним прыжком влетел в комнату и обомлел: в кресле, закинув ногу на ногу, сидел тот самый доктор из общежития.
– Именно всю жизнь. А она вас обязательно выдаст. Это неизбежно. Вы плохо знаете женщин, молодой человек, если надеетесь на взаимопонимание. Они из мести могут сделать все, что угодно. Даже убить сковородой. Я давно пришел к выводу, что если бы на свете не было женщин, то количество преступлений было бы ничтожно мало. Ревность, зависть, коварство, войны. Это все от них. На редкость хитрые и вероломные создания. Но, что поделаешь – без них тоже скучно.
На протяжении всей этой тирады, Павел стоял не шевелясь. Как это? Ведь дверь была заперта? Я точно помню, что запер ее на ключ. Как он здесь очутился?
Доктор поднялся, распрямил плечи и подошел поближе:
– Ну-ну, Павел Антонович, расслабьтесь. Не пытайтесь думать о том, как я здесь оказался. Это лишнее. Лучше давайте присядем и спокойно обсудим все ваши проблемы.
Незнакомец взял Павла за локоть и увлек за собой к дивану.
– Так намного лучше. Я вижу, вы меня узнали. Это приятно. Вдвойне приятно, что вы меня до сих пор не спустили с лестницы. Я, признаться, думал, что этой участи мне не миновать. Пришлось рискнуть. Дела-то ваши, видимо, плохи. Да?
Павел, наконец, немного пришел в себя и неуверенно протянул:
– Я… я не понимаю о чем речь. Кто вы такой? Как вы сюда попали?
Доктор нетерпеливо поморщился и ответил:
– Я же вам сказал, что вы сами скоро все поймете. Добавлю только, что я могу попасть куда угодно и когда захочу. Проблема замкнутых дверей меня не касается.
Тут он улыбнулся и добавил:
– Нет-нет. Вы меня неправильно поняли. Я не взломщик и не квартирный вор. Можете мне верить. Я к криминальной среде не отношусь. Это слишком мелко…
Павел перебил его:
– Вы… из милиции? Я так и знал. Вернее, теперь мне понятно, почему я вас не заметил. Вы пришли заранее?
Доктор скривил губы и махнул рукой, прерывая Павла:
– Павел Антонович, дорогой, вы очень поспешны в своих выводах. Рассудите сами, могу ли я работать в милиции?
Павел призадумался. На самом деле, этот старик может быть кем угодно. Однако, на работника прокуратуры он не похож. Скорее на… на библиотекаря или музейного работника. А общежитие? Странно. Тогда он доктором представился.
Павел устало потер лоб ладонью и недоверчиво сказал:
– Да, вы не из милиции. У тех лица честные какие-то. Но, для доктора это, согласитесь, очень необычный способ появления.
Доктор кивнул и бодро заметил:
– Для любого человека все новое кажется невероятным, но уже в следующий раз, увидев то же самое, человек скажет, что это обычное дело. Вы согласны? Или, вот еще один пример. Представьте себе…
Доктор на мгновение замешкался, подбирая нужные слова:
– … представьте себе воробья. Обыкновенный городской воробей попал в лапы к коту и с ужасом ждет своей смерти. Проходит минута, пять минут, десять, а кот его не ест. Чудо? Конечно, чудо. Но уже на другой день этот самый воробей будет прыгать возле кошачьей миски и пытаться перед самым носом у того же самого кота что-нибудь стащить съедобного. Такое в жизни, вряд ли, возможно. Но, на то оно и чудо, чтобы все ему удивлялись. То, что для одного невозможно, для другого обычное дело. Вы-то сами и думать не думали год назад, что когда-нибудь станете важным человеком.
Павел, окончательно взяв себя в руки, резко вскочил на ноги и угрожающе прошипел:
– Я знать не знаю, как вы сюда попали, но я требую, чтобы вы немедленно ушли. В противном случае, я применю силу. Я не понимаю, о чем вы говорите и у меня нет желания с вами лясы точить!
Доктор медленно поднял взгляд и спокойно заметил:
– Теперь я вижу, что не ошибся в вас. Признаться честно, я терпеть не могу слабаков. Именно такой реакции я от вас и ожидал. И теперь я просто обязан остаться. Сядьте!
Это прозвучало, как приказ. Павел, сам того не понимая, покорно уселся рядом со стариком и непонимающе на него уставился.
Ознакомительная версия.
