Точно страшный ураган обрушились мы на них и разбросали по земле этот некогда богатый и сильный народ. Мы пользовались их дворцами как конюшнями, мы устраивали военные лагеря в их дивных храмах, горделиво высившихся над долинами. Давно это было. Да, мы заставили их пасть низко. В хрониках аккуратно перечислены правители, сменившие друг друга с тех пор, как мы пришли в Киммерию, однако я сосчитать их не в силах. - Он вздохнул и умолк.
Мне показалось, я понимаю, зачем он все это рассказывает, и я спросил:
- А что же эти невры, Оиор?
- Разве может простой лучник судить о колдунах? Они по-прежнему живут на своих древних землях, к востоку от Моря-Острова. Однако среди нас они тоже встречаются, и никто не может их распознать: говорят они как мы, одеваются тоже, умело стреляют из лука и одним прикосновением могут укротить любого коня. Распознать их можно лишь благодаря особому знаку.
- И тебе он указан? - спросил я.
Он склонил голову в знак согласия.
- Апия выжгла тогда свое клеймо на проклятых неврах - такова была цена крови юного царевича. И каждый год, а порой и несколько раз за год, каждый из них меняет обличье. "Колдун" - так называет их твой народ, Латро, а сыновья Сколота зовут их "невры". Апия - по-нашему "земля", Артимпаса "луна".
- Но как же все-таки эти невры меняют свое обличье?
- Глаза их затуманиваются, уши становятся острыми, ноги быстро мчат зверя по равнине...
Вдали провыла собака. Оиор вцепился мне в руку:
- Слышишь?
- Это всего лишь собака, - сказал я. - Небось на луну лает. Там недалеко деревня - Тевтрон называется, так мне наш кибернет сказал; а где деревня, там и собаки.
- Когда невры меняют обличье, то пьют кровь человеческую, и едят человечину, и будят мертвецов, заставляя их вставать из могил.
- И ты уверен, что кто-то из них рядом?
Оиор кивнул:
- На нашем корабле. Ты помнишь наш корабль? А в трюм ты когда-нибудь спускался, к самой воде?
Я покачал головой.
- Там лежат мешки с песком, там же держат кувшины с водой и вином, запасы хлеба, вяленого мяса и прочего. Я часто сторожил тех троих мужчину, женщину и девочку. Помнишь?
Я снова кивнул.
- Однажды они очень захотели пить, к тому же все уже поели, а о них даже никто не позаботился. И пленный мужчина сказал об этом Гипериду. Гиперид - человек добросердечный, он даже глаза этим пленным не выколол. Так вот, он велел мне принести им из трюма воды, вина, хлеба, оливок и сыру. Я все принес и еще подумал: хорошо, что мне предоставилась эта возможность, иначе я бы, наверно, никогда ничего и не увидел... Я чуть задержался там, где гребцы всегда гребут стоя.
- На корме? - спросил я. - Там, где рулевые?
- Ниже. Пришлось согнуться, чтобы попасть туда. Я сделал шаг, потом второй, третий. Там было очень темно. Продукты ведь хранятся там, где стоят гребцы, - оттуда гнилая вода стекает каждый раз, как судно вытаскивают на берег. Если бы тогда я просто повернулся и ушел, то ничего бы не узнал, конечно. Но я все-таки сделал еще один шаг, и передо мной, во тьме, блеснули глаза. Не человеческие.
- Неужели кто-то из лучников - невр? Оборотень?
- Я уже видел такие глаза, - сказал Оиор спокойно, - когда умерла моя сестра. Они похожи на два белых камня - такие же холодные и блестящие. Однако сколько я ни смотрю людям в глаза, а таких не вижу. Из разговоров тех пленников я узнал, что тебя благословили здешние боги: ты видишь невидимое. Ты должен посмотреть в глаза всем троим лучникам.
- Эти боги прокляли меня! - рассердился я - Как и ваших невров. Да и вряд ли Гиперид нам поверит.
- Смотри! - Оиор вытащил из-за пояса нож. - На клинке написаны слова молитвы, обращенной к Апии. Этот нож отправит проклятого невра прямо в могилу, а я еще и камней сверху навалю, чтобы он не смог вернуться, пока с могилы не уберут все камни. Ну что, сделаешь это?
- Предположим, сделаю, - сказал я. - Но что, если я тоже ничего не увижу? Ты мне поверишь?
- Ты обязательно что-нибудь увидишь! - Оиор показал на убывающую луну в небесах. - Вон она, Артимпаса. В глазах колдуна ты увидишь либо ее, либо черного волка, слугу Апии. И сразу все поймешь.
- Но если я все-таки ничего не увижу, - настаивал я, - то ты мне поверишь?
- Ты ведь друг мне. Я должен тебе верить.
- Хорошо, я посмотрю им в глаза.
- Вот и отлично! - Оиор встал и улыбнулся. - А теперь пойдем к лучникам. Я скажу: "Это Латро. Он друг сыновьям Сколота, он мой друг и враг всяческого зла". Я назову каждого по имени, а ты возьмешь его за руку и заглянешь в глаза.
- Понятно.
- Остальные будут слушать стихи того пленного, но лучники его никогда не слушают, потому что его речь для нас подобна гоготу гусей. Пойдем, это недалеко, и я знаю тропу.
То ли при луне видно было плохо, то ли что, но никакой тропы я там не заметил, хотя Оиор двигался на удивление уверенно и проворно. Он опередил меня шагов на пять, когда чья-то рука стиснула мне горло.
11. ХВАТКА НЕВРА
Задыхаясь, я упал навзничь. Мелькнул длинный нож, и острие его уперлось мне в грудь; возможно, владелец ножа на мгновение заколебался, опасаясь, что нож может проткнуть не только мое, но и его собственное сердце.
Сверкнула сталь, и нападающий вдруг громко вскрикнул у самого моего уха. Оиор отшвырнул меня в сторону, и, с трудом переведя дыхание, я услышал, как хрустнула кость - ужасный звук, однако принесший мне радость хотя бы потому, что кость была не моя.
Когда я поднялся на ноги, Оиор вытирал окровавленное лезвие о пучок волос, висевший у него на поясе, а тот лучник, что чаще других сторожил пленных, со сломанной шеей валялся рядом.
- Спасибо! - выдохнул я. - Ты спас мне жизнь, Оиор.
Он будто и не слышал меня; дочиста вытерев нож, он молча сунул его в ножны. Я повторил, но уже громче:
- Спасибо, Оиор! Мы и без того были с тобой друзьями; теперь мы друзья до гроба!
Он пожал плечами:
- Ничего особенного, просто удачно попал. А если бы не попал? Нет, тут наша богиня вмешалась, не иначе!
- У меня, к сожалению, совсем нет денег, разве что та монетка, что ты дал мне... Но я непременно расскажу обо всем Гипериду. Он тебя наградит, я уверен.
Оиор покачал головой.
- Если ты мне действительно друг, Латро, то ничего никому не рассказывай. Для здешних жителей сколоты и невры - одно и то же, так что подозревать станут всех нас. Ступай лучше к костру и послушай того пленного поэта. А я уж сам этого колдуна похороню - его же собственным ножом могилу ему выкопаю да завалю камнями, чтоб выбраться не смог. А завтра нас уже здесь не будет.
- Хорошо, - согласился я. - Но ты должен знать, Оиор, что я все забываю, могу забыть и твой благородный поступок, и то, как ты спас меня сегодня. Но мы ведь с тобой по-прежнему останемся друзьями до гроба? Правда?
