- Ну, вот и все. Майя,- просто сказал Лаптев.- Что прикажете делать дальше?
Девушка улыбнулась в ответ:
- Приказывать должны вы. Я - только студентка.
- В самом деле? Я до сих пор не знаю, где вы учитесь.
- Здесь,- Майя провела вокруг себя рукой.- Я ни одного дня не училась в обычной школе и очень жалею об этом. Моими единственными учителями были отец и мать. На их счастье, я старательная ученица, да и они прилагали все усилия, чтобы я приобрела настоящие знания. Но я все же жалею, что не попала в обыкновенный колледж. Я слишком рано стала старой, да?
Она будто размышляла вслух, может быть, стараясь найти ответ на вопрос, который ее тревожил.
- Очевидно, да! - согласился Лаптев. - Мне было бы очень тяжело без друзей... и даже без недругов... Правда... "Правда! - добавил он, перехватив удивленный взгляд девушки.Оружие без действия ржавеет, мышцы бездельника теряют силу, а человек, выросший, как цветок в теплице, плохо приспособлен к жизни с ее борьбой.
Он заметил, как Майя внимательным взором обвела его широкие плечи и всю, может быть и неуклюжую, но полную сил фигуру. Ему был приятен этот взгляд.
- Я принимаю ваш комплимент, господин Лаптев. Говоря о нежизнеспособных, вы, наверное, имели в виду меня... Скажите, а если тепличное растение пересадить в обыкновенную почву, чтобы его палило солнцем, хлестало дождями и ветром даст ли оно ароматные жизнеспособные плоды?
- Даст. Если, конечно, не погибнет от резкой перемены условий.
Девушка задумалась и только после длительного молчания сказала:
- Меня ждала именно такая участь. Но помешала война.
Разговор прервался. Андрей Лаптев не хотел расспрашивать, а Майя, очевидно, считала, что и так рассказала слишком много.
Остаток дня они вдвоем работали в лаборатории.
После обеденного перерыва Майя сказала Андрею:
- Отец советует мне помочь вам в изучении какого-нибудь из языков Индии. Вы не возражаете?
- Почему же? Наоборот, я буду вам только благодарен. Может быть, это мне пригодится.
Он действительно собирался засесть за изучение "хинди" и предложение Майи было очень своевременным. Однако Андрей прежде всего подумал о том, что это даст ему возможность дольше бывать вдвоем с девушкой и ближе узнать ее.
- Мы можем начать сегодня же вечером,- сказала Майя.- Если хотите, встретимся в библиотеке, или... заходите ко мне.
- Хорошо,- согласился Лаптев.
Конечно, он пошел не в библиотеку. Ему хотелось посмотреть, как живет дочь ученого раджи.
Андрей не знал,- вернее забыл,- что здесь, несмотря на кажущуюся демократичность обхождения, все еще придерживаются тех строго очерченных норм поведения, которые называются "хорошим тоном", и множество условных преград отделяют высший класс от низшего.
Следовало доложить лакею о прибытии и ждать в гостиной, пока хозяин или хозяйка соизволят выйти к гостю. Но в имении было так мало прислуги, и гости появлялись так редко, что Лаптев прошел в покои дочери Сатиапала, не встретив никого.
Лаптев шел длинным рядом комнат, обставленных заботливо и со вкусом, и невольно узнавал их хозяйку с ее наклонностями и вкусами.
Его не удивляли идеальная чистота и уют покоев; почти все женщины отличаются любовью к аккуратности. Поражала многогранность интересов девушки. Андрей видел краски и палитры возле начатых и неоконченных полотен с, может быть, несовершенными, но смелыми в смысле тональности и композиции этюдами. Следующую комнату занимали всевозможные музыкальные инструменты, вплоть до арфы. Раскрытый рояль с нотами на нем свидетельствовал, что им пользуются часто. А дальше - вышивки, аппликации, смешные самодельные куклы из тряпок и бумаги. Небольшая лаборатория, стол с чертежными принадлежностями, развернутый учебник химии.
Андрей останавливался перед каждой дверью, вежливо стучал и, не дождавшись ответа, шел дальше. Ему начало казаться, что он ошибся и попал совсем не туда, куда следует.
Но вот в ответ на его стук послышалось удивленное:
- Войдите!
Андрей открыл дверь и увидел Майю. Она, стоя перед зеркалом, расчесывала волнистые пряди золотых волос.
Очевидно, девушка никак не предполагала увидеть Лаптева. Еще меньше ожидал этого огромный светло-коричневый пес. Пока его хозяйка успела овладеть собой, он с рычанием бросился на незнакомого.
Все же Майя успела перехватить его.
- Подождите, господин Андрей!.. Самум, ложись?
Собака не подчинилась. Она рвалась, рычала, захлебываясь, и Майя едва удерживала ее.
Конечно, проще всего было бы выйти и закрыть за собой дверь. Но Андрею в грудь ударила горячая волна. Он ощутил в себе тот азарт, то неистовое упрямство и чувство уверенности в своих силах, с которыми когда-то ходил на медведя вооруженный только рогатиной и ножом.
- Ложись! - Андрей протянул вперед указательный палец и уверенно пошел на пса.- Ложись!
Собака еще больше разъярилась: как может чужак не только не убегать, а еще и приказывать! Или он не слышит предупреждающего рычания?! Или он не видит желтых клыков, которые могут впиться ему в горло?!
- Ложись! - тише, но еще увереннее сказал Андрей, и его приказ слился с резким окриком Майи: - Ложись, Самум!
И пес, не переставая рычать, медленно лег. Он свирепо поглядывал на Лаптева, готовый сразу же вскочить с места, и тогда его уже невозможно было бы остановить.
- Лежи!..- Андрей подошел совсем близко и спокойно посмотрел в суровые карие глаза животного.
Собака встретила его взгляд, не моргая и не отворачивая головы. Самум начал успокаиваться, словно понимая, что сопротивление излишне и его самоотверженная защита на этот раз хозяйке не нужна.
Но такого нейтралитета для Андрея Лаптева было недостаточно. Он сделал еще полшага вперед и неожиданно резко скомандовал:
- Встань!
Собака вскочила, будто подброшенная сильной рукой. Она, вероятно, никак не ожидала подобной команды, но выполнила ее автоматически, по привычке животного, у которого выработался соответствующий рефлекс.
Самум оскалил зубы; он еще сопротивлялся чужому влиянию, но это уже было началом покорения.
- Майя, пожалуйста, отойдите вон туда, к окну.
Девушка посмотрела на Андрея с тревогой, но он движением головы заверил ее, что все будет в порядке.
- Самум, останься!
Пес проводил хозяйку взглядом, потом снова повернулся к Лаптеву. Андрей неторопливым движением протянул руку, взял собаку за ошейник и сказал:
- Самум, пошли! - он подвел животное к Майе и приказал: Ложись здесь!
Собака легла, отвернулась и положила голову на лапы. Казалось, она устыдилась собственной покорности.
Только теперь Майя дала волю напряженным нервам:
