...трольных афиш! Здесь не хватает музыкальных гастрольных афиш! Ты слышишь, Грэхэм? МУЗЫКА - вот пробел в духовном развитии населения этой несчастной планеты... Да, музыка, подумают Роман, бросая ручку. Музыка, но не та музыка, что сплошным гадким потоком валит из динамиков радио, магнитофонов и проигрывателей, нет, не эта музыка, ее и музыкой-то назвать нельзя, бездушный слепок вселенского шедевра, а музыка изначальная, музыка вечная, краеугольный камень в фундамента мироздания, музыка, существующая, как некая космическая аура в неких запредельных мирах, а быть может, и рядом: в домах, в людях, в планетах, в звездах,- музыка, неразрывно связанная с материей, существующая в ней и ждущая своего освобождения. И вот эта музыка, только она, только ей под силу, способна (нет, не уничтожить, ничто нельзя уничтожить в вечно Вселенной) изгнать, вернуть в Небытие блуждающий по планете кошмарным призраком черный туман. И эта истина не вызывала сейчас сомнений. Как не вызывало больше сомнений то, что сам черный туман не есть порождение дикой фантазии гетора, не мог человек, это просто выше его возможностей, придумать то, чего не сущестувет в Природе, и дело здесь вовсе не в колоссальной энергии для генерации. Просто случился в свое время незапланированный преждевременный прорыв человеческого сознания в запредельные миры, туда, где хранились, ожидая своего часа, бесчисленные поделки щедрой на выдумки Природы, там было много прекрасных вещей, и только случайность, нелепая случайность обрушила на человечество ужас черного тумана. Созданный Природой непопятно для чего (быть может, кто-нибудь когда-нибудь это и узнает), он тоже существовал, связанный, как и музыка, в структуре материи, вакуума или эфира, неважно, и он тоже ожидал своего освобождения. Он успел уже наделать здесь немало неисравимых бед, но час его возвращения в Небытие недалек. Это несомненно... Кроме этого, Роману стало понятно и предназначение геторов. Он понял, что ни сам он, ни Вадим Синицын, ни другие подобные им люди геторами вовсе не были. Конечно, они существенно отличались от остальных людей, отличке это было колоссальным, но предназначение их все же было в другом. Они были посредниками, некой связующей нитью между человечеством и запредельными мирами, охранным в то же время буфером человечества, их предназначение извлекать из Небытия созданные Природой удивительные прекрасные творения, одаривать ими человечество, подвигая его тем самым на пути духовного совершенства. Да, это несомненно, думал Роман. Это действительно так. И я рад этому. Ну, что же, кажется, пора. Он закрыл глаза и, расслабляясь, откинулся на спинку стула. Тотчас же странное нечто, не сдерживаемое теперь ничем, овладело его сознанием, слилось с ним в единое целое, и перед мысленным взором Романа поплыли, с калейдоскопической быстротой сменяя друг друга, удивительные сказочные видения: диковинные страны, города в уютных зеленых долинах, хрустальные замки посреди дремучих лесов, серебряные горы, моря, реки и снова города и замки. А внутри, как звон серебряных колокольчиков, зазвучала изумительная мелодия. Небывалые силы почувствовал в себе Роман. Он засмеялся, открыл глаза. От его рук, как некая теплая аура, исходило ослепительное желтое сияние. От всего его тела исходило ослепительное желтое сияние. По-прежнему смеясь, он подошел к окну, открыл его и, теперь уже зная, что надо делать, уверенно перешагнул подоконник, но не упал, завис на мгновение в воздухе, после чего, поднявшись плавно на крышу дома, встал там на самом краю, глядя на раскинувшийся под ним миллионный город. - Пусть будет Бах, - объявил он торжественно, воздевая руки к небу. Фуга фа-мажор. -И в то же мгновение весь мир словно бы раскололся на тысячи частей. Многочисленные свидетели происходящего: скамеечные старухи, детишки, мужчины возле доминошного стола, группа молодежи, "чубчик кучеррявый" тоже, наверное, был там, - стояли, задрав головы, внизу, смотрели неотнывно вверх, на объятую ореолом желтого сияния фигуру, а вокруг, высвобождаясь из миллионолетнего заключения, звучали фантастические пассажи бессмертной фуги Баха, и казалось, что нет и не может быть в природе такой силы, которая смогла бы заставить их замолчать.
