Все началось хорошо, но Аэлита решила, что теперь не имеет права на такое же внимание со стороны академика, каким пользовалась до перехода в институт. Руководитель института должен считаться с общественным мнением. В глазах Аэлиты Анисимов, как и для всех остальных сотрудников, стал директором института, академиком, непревзойденным научным стратегом, сидящим недосягаемо высоко на Олимпе.
Николай Алексеевич, кажется, все понял и не докучал Аэлите своими предложениями.
На исходе первого месяца работы новой сотрудницы Нина Ивановна разрешила наконец проводить опыты с Бемсом. Впрочем, может быть, потому, что сам академик, зайдя однажды в лабораторию, справился о собаке. Аэлита стояла на своем месте у вытяжного шкафа и боялась поднять глаза.
И Аэлита привела Бемса. Смущенная и гордая, шла по широкому светлому коридору с очень высоким потолком и прекрасно видела, каким взглядом провожают их научные сотрудники: ласковыми, смеющимися, а порой удивленными и даже возмущенными.
Бемс шел на коротком поводке и казался очень важным, словно понимал, какую ответственную миссию ему предстоит здесь выполнить.
Но поработать с Бемсом в лаборатории удалось лишь четыре дня, потому что Нина Ивановна ушла в отпуск, а из отпуска вернулся ее заместитель Геннадий Александрович Ревич, "новоиспеченный" доктор наук, "остепенившийся" раньше Окуневой, слишком занятой общелабораторными делами и запустившей свою докторскую диссертацию. Изысканно одетый, в высшей степени опрятный лысеющий человек лет за пятьдесят, в очках с золотой оправой, с узким носом и тонкими губами.
Войдя в первый раз в лабораторию и увидев Бемса, Ревич брезгливо поморщился.
- Знакомьтесь, Геннадий Александрович. Наша новая младшая научная сотрудница Мелхова Алла Алексеевна. - Окунева почему-то постеснялась назвать Аэлиту настоящим именем. - А вот ее живой прибор, системы боксер, марки Бемс, прекрасно реагирует на исчезающие слабые запахи.
- Очень рад, почтенная Алла Алексеевна, - расшаркался Геннадий Александрович. - Очевидно, научная лексика лаборатории обогатится теперь таким термином, как "Ко мне, Мухтар!". Надеюсь прочитать об этом в Докладах Академии наук СССР.
- Не Мухтар, а Бемс, - робко поправила Аэлита.
Геннадий Александрович смерил новенькую простушку ироническим взглядом. До нее даже не дошел его издевательский тон!
С уходом Нины Ивановны все в лаборатории изменилось. Ревич под предлогом сохранения научных традиций отменил опыты с Бемсом, направил Аэлиту заниматься в библиотеку.
- Надо понимать, что такое вступление в храм, - напутствовал он. Достаточно того, что вас приняли сюда не на должность старшего лаборанта или инженера. Чтобы стать научным сотрудником, хотя бы и младшим, надо читать, читать и читать. К тому же у нас, Алла Алексеевна, нет возможности превращать лабораторию в собачью площадку. Нет плотников, чтобы соорудить забор, бум, лестницу и Будда его знает что еще. Да и загромоздят такие сооружения лабораторию, точным приборам места не останется. Увы, не коррелирует все это с современным уровнем науки, к которой, почтенная Алла Алексеевна, вам надо бы приобщиться. Вот и начинайте с библиотеки.
- Геннадий Александрович, меня зовут Аэлитой.
- Прелестно, прелестно! Но применительно к сцене, к эстраде, а не к лаборатории. Дозвольте уж вас называть так, как нашла нужным представить Нина Ивановна, заведующая лабораторией. Не будем уж без начальства менять порядки.
Геннадий Александрович решил взять шефство над новенькой.
- Вот вы, дорогая моя, - снисходительно говорил он, - должно быть, вообразили, что все дело в запахе. Нет! Наша лаборатория "вкуса и запаха"! На первом месте вкус! Запах только привлекает, а вкус, вкус - источник наслаждения! Человек создан для наслаждения. По крайней мере, большинство людей так полагает. Будем считать это однозначным, не так ли?
- Может быть, - робко ответила Аэлита, которая чувствовала себя с Ревичем неуютно. Она смотрела, как поблескивают золотые очки Геннадия Александровича, какой белоснежный на нем воротничок, какой модный галстук, со вкусом подобранный к не менее модному костюму, совсем как у Юрия Сергеевича.
Голос Геннадия Александровича приятно рокотал, чувствовалось, что он сам любуется им, наслаждается своей речью.
- Поэтому сейчас ваша задача - вкус. Предстоит превзойти все до сих пор достигнутое лабораторией. Сам академик сообщил о предстоящем "пире знатоков"! Итак, вкус - вот ваша область у нас! Тем более что только вкус превращает женщину в парижанку! Я убедился в этом в Париже. - И он засмеялся, показывая золотые зубы.
Глава вторая
ПИСЬМО
Аэлита была переведена на работы, связанные со вкусом, и помощь Бемса временно отпала. Усердно занимаясь в библиотеке, она надеялась на возвращение Нины Ивановны, впутывать же в это дело Николая Алексеевича и думать не смела.
И вдруг в библиотеку с необычайно многозначительным выражением лица вошел Геннадий Александрович. Склонившись к Аэлите, колючим шепотом сказал:
- Вас просит зайти директор института академик Анисимов. Надеюсь, вы не приносили ему жалобы по поводу собаки?
- Я никому ничего не говорила, - вся зардевшись, пролепетала Аэлита. Честное слово!
Почему-то она взволновалась, никак не могла собрать книги. Потом поправила свою высокую прическу и, превозмогая страх, отправилась к директору.
Предстояло пройти лестницу, по которой шныряли молодые бородатые люди и девушки с распущенными волосами, Аэлите казалось, что все смотрят на нее.
Вот и коридор дирекции. Она проходила здесь, когда в первый раз появилась с Бемсом. Тогда Николай Алексеевич сам провел ее вместе с собакой в лабораторию "вкуса и запаха".
Дама-референт, которую Аэлита когда-то наивно приняла за секретаршу, встала навстречу.
- Николай Алексеевич ждет вас.
Аэлита робко открыла обитую кожей с орнаментом из желтых гвоздиков дверь.
Николай Алексеевич сидел за столом, углубившись в чтение какой-то бумаги. Он поднял на нее глаза и... не улыбнулся, как ждала Аэлита.
Академик встал, вышел из-за стола ей навстречу и сказал приветливо, но очень серьезно:
- Садитесь, Аэлита. Я побеспокоил вас по вопросу, касающемуся нас обоих.
Аэлита удивленно посмотрела на Николая Алексеевича. Нет, он не шутил.
Директор усадил ее в мягкое кресло перед столом, сам сел на стул и подвинулся к креслу.
"Значит, не о Бемсе будет разговор. Так о чем же? - подумала она. - Для приглашения в театр едва ли стоило вызывать к себе в кабинет да еще через заведующего лабораторией".
Несколько секунд молчания показались Аэлите томительными.
