— Сначала скажи, — настаивала женщина.
— Я скажу. — Полосков поднялся и подошел к столику. — Это будет два.
— Вот как хорошо, умница! — сказала женщина. — Возьми пирожок. А как тебя зовут?
Полосков жадно жевал пирожок. Паша смотрел на него с состраданием. Полосков потерял свой мундир, он был в брюках, но босиком.
— Я не помню, — сказал Полосков.
— Простите, Паша, — услышал Пашка голос пигмея Хруста. — Я хочу, чтобы вы продиктовали мне имена и род занятий наших больных. Это может быть полезно при лечении.
И Пашка, стараясь не смотреть и не слышать, как женщина учит беспамятных, продиктовал пигмею имена и занятия всех больных… Больных ли? Ведь они не знают, что заболели. Они думают, что все в порядке.
— А потом мы учим их работать, — сказала Зарница. — Они могут освоить простые занятия.
— Мы увезем их как можно скорее, — сказал Пашка. — Если это вирус или что-то подобное, наши ученые найдут противоядие.
— Это было бы замечательно! — сказала Зарница. — Если вы сможете привезти это противоядие нам…
— Первым делом! — заверил ее Пашка, будто он и был тем ученым, который вот-вот придумает противоядие. — До свидания, — сказал он своим друзьям.
Но никто из них не ответил. Они смотрели на столик с пирожками, им было не до Пашки.
Когда вышли из подвала и остановились под фонарем у экипажа, Пашка отказался идти спать.
— Поймите, — горячился он, — в лесу стоят два космических корабля. Один из них — Гай-до, мы сможем поднять его в воздух, если перенесем на него с «Днепра» контейнер с гравитонами. Так что сейчас о сне думать некогда. Пора в путь.
Сказав так, он вдруг почувствовал, что ноги у него словно ватные.
Зарница ответила, что она очень благодарна Пашке за такое самопожертвование, но не может ему этого разрешить, ведь каждому человеку надо отдыхать. Особенно после опасных приключений.
Мимо пробежала стайка ребятишек. Они были бедно одеты, но веселы и говорливы. При виде Пашки они остановились как вкопанные. Слух о том, что в городе появился героический мальчик-инопланетянин, уже распространился во все концы.
— Можно получить ваш автограф? — спросила худенькая большеглазая девочка, протягивая Пашке дощечку, покрытую воском, и тонкую палочку.
— Конечно, — сказал Пашка, — пожалуйста.
Он взял палочку и, пока расписывался на твердом скользком воске, увидел, что к нему тянутся еще десять рук с такими же досками.
— Сейчас, — сказал он и почувствовал, что глаза у него закрываются.
— Дети, спать! — сказала Зарница. — Наш гость еще побудет в городе. А сейчас ему надо отдохнуть. Он очень устал, сражаясь с медведями.
Доктор Хруст взял Пашку под руку.
— Мой дорогой друг, — сказал он мягко, — я предлагаю пройти ко мне в дом, это совсем рядом, за углом, и несколько минут поспать.
— Но только несколько минут, не больше, — согласился Пашка.
Он не помнил, как дошел до дома профессора Хруста, как добрался до низкой короткой кровати, заснул и проспал десять часов.
Алиса проснулась от того, что ее кто-то позвал.
В комнате царил голубой рассвет. За окном громко пели птицы.
— Алиса! — снова раздался отчаянный крик.
Алиса увидела, как Ирия рывком села на постели.
По лестнице застучали шаги.
Кто это? Бородач? А где Белка?
От сильного удара дверь рухнула внутрь, и комната мгновенно наполнилась вооруженными вкушецами. Несколько кинжалов нацелились в Алису и Ирию. В прорезях лиловых чадр сверкали злобные глаза.
— Вниз! — приказал один из вкушецов. — Быстро!
В саду кишмя кишели вкушецы и подслушники. Они врывались в комнаты, вытаскивали оттуда вещи, что-то искали, перекликались, ломали кусты, из кухни, гремя, вылетали кастрюли и тарелки, под навесом жались толпой пигмеи.
Ирию и Алису потащили вокруг дома. На веранде два вкушеца вязали мудреца Кошмара.
— Я ничего не знаю! — кричал он. — Ничего не видел. Я ни о чем не спрашиваю. Это мой жизненный принцип.
— Сейчас мы покажем тебе жизненный принцип.
Один из вкушецов выволок из внутренней комнаты сундук и раскрыл его. Он начал выбрасывать оттуда многочисленные вывески и куски бумаги, исчерченные корявыми знаками, — плоды деятельности мудреца.
— Не смейте! — кричал Кошмар. — Это моя мудрость!
Тут Алиса увидела Вери-Мери.
Он стоял в сторонке рядом с толстым вкушецом. Он был возбужден, покрикивал на воинов.
— Ищите! — повторял он. — Она должна быть здесь! Она не могла убежать!
— Так вот как вы держите слово! — сказала Алиса.
— А я ничего от вас не получил, — ответил, улыбаясь, Вери-Мери. — Неужели думаешь, я поверил в ваши обещания? Я сам кому хочешь могу мешок золота обещать.
И он было засмеялся, но тут же его лицо снова собралось в кулачок.
— Ищите! — крикнул он.
Мудреца подтащили к предателю и поставили рядом с Алисой.
— Вы можете подтвердить, что я вас никогда не видел? — спросил он Алису. — Это для меня жизненно важно.
Среди гама и треска ломаемых стульев Алиса услышала тихий голос, который звал ее. Алиса подняла голову: в ветвях большого дерева затаилась Белка.
— Не бойся за меня! Я позову помников, — прошептала она.
Мудрец поднял голову, проследил за взглядом Алисы и спросил:
— А кто там прячется?
— Нет, — сказала Алиса, отводя глаза от дерева. — Вы ее не знаете.
— Вот именно, — сказал Кошмар. — Незнание — высшая форма знания.
Вери-Мери был взбешен. Он бегал по комнатам, но Белку найти не смог.
Наконец вкушецам надоело обыскивать дом, который они уже полностью разграбили. Они повели пленников на улицу. У ворот Алиса в ужасе замерла.
Там поперек дорожки лежал мертвый бородач, рядом с ним повар Моро-Пари. В руке Вепря был зажат меч.
Вери-Мери мстительно сказал Алисе:
— Допрыгались! Сопротивлялись при аресте. Это у нас карается смертью.
Тут же он подбежал к толстому вкушецу, который командовал нападением, и сказал:
— Давайте их пытать. Сейчас. Они скажут, где она прячется.
— Не вмешивайся в высшие дела правосудия, пигмей, — сказал, напыжившись, вкушец. — Кто ты такой, чтобы направлять наши действия?
— Я стараюсь, — сказал Вери-Мери. — Я сам вас сюда привел. Вы же обещали, что в обмен на преступников я получу рабыню Белку.
— Если ее нет, я не могу тебе помочь, — сказал вкушец. — Ищи ее сам.
Он приказал вести пленников к большой повозке, на которой стояла клетка. Пленников затолкали в клетку. Алиса выглянула наружу — ей показалось, что листва на большом дереве колышется.
