— Но разве… — вновь упрямо начал Беневьер.
— Нет, — мотнул головой Эгмонтер. — Поручив это дело местным оркам, мы не можем быть полностью уверенными в успехе. Конечно, выделив достаточно крупный отряд, можно с некоторой долей уверенности предполагать, что они доберутся до побережья. Но вот дальше… Где они найдут корабль? Как заставят его команду и капитана двинуться в путь? И где гарантия, что те не завезут их на север, где просто сдадут северным варварам? И это лишь некоторые «если», которые я тебе изложил. Здесь нужен человек. Причем достаточно ловкий. И я не вижу более удачной кандидатуры, чем ты, Беневьер. В конце концов, на службе у меня ты выполнял не менее сложные поручения. Неужели ты теперь откажешься послужить богу?
Сказать по правде, как раз это Беневьер сделал бы с превеликим удовольствием. Он был твердо убежден в том, что разумный человек должен приложить все усилия, чтобы находиться как можно дальше от всех и всяческих богов, героев и героических миссий. Но как раз сейчас у него не было особого выбора. Ибо на его шее по-прежнему болтался амулет совершенной верности. И Беневьер не сомневался, что его господин всенепременно предпримет и некоторые другие меры предосторожности, чтобы обеспечить не просто исполнительность, а исключительное старание своего слуги в выполнении этого задания. Поэтому он изобразил на лице неземной восторг и просто ответил:
— О да!
— Отлично, — кивнул Эгмонтер, и Беневьеру показалось, что он заметил в глазах своего бывшего хозяина усмешку, — ну тогда идем, я представлю тебя повелителю Ыхлагу…
Шаман сидел за столом, на котором небольшой горкой высилась грязная после, очевидно, недавно закончившейся трапезы посуда, и лениво шлифовал когти на левой лапе.
— Зачем ты хотел меня видеть, человек? — довольно светским тоном спросил он Беневьера. Тот молча развязал мешок и, достав корону, водрузил ее на стол.
— Вот.
Шаман перестал шлифовать когти и небрежно спросил:
— Что это?
— Корона.
— Вижу. Чья?
— Императора людей, — ответил Беневьер, совершенно уверенный, что этот ответ заставит ленивого орка подпрыгнуть на месте. И… что «и», он так и не додумал. Поскольку, как выяснилось, ошибся уже в первом посыле.
— И?… — лениво произнес орк, глядя на Беневьера так, будто прочитал его мысли.
— Темный бог Ыхлаг, который ныне властвует в Эл-Северине, желает, чтобы эта корона была уничтожена, — проговорил Беневьер, впрочем, уже несколько сомневаясь, что упоминание имени темного бога заставит этого шамана хоть сколько-нибудь зашевелиться. И точно. Тот соизволил лишь опустить лапы и задумчиво воздеть очи горе.
— Темный бог? — переспросил он через некоторое время.
— Да, — ответил Беневьер.
— Ыхлаг, я правильно расслышал?
— Да, правильно.
— И он в настоящий момент властвует в Эл-Северине?
— Да, — вновь подтвердил Беневьер невероятную проницательность шамана. Шаман вновь воздел очи к потолку и задумался.
— Знаешь, человек, — заявил он спустя некоторое время, — твои заявления столь серьезны, что я не могу принять в связи с ними никакого собственного решения. Все, о чем ты сообщил, точно выходит за пределы моей компетенции. Так что я решил выделить тебе охрану и отправить в столицу. Вместе с твоей короной.
— Но… — начал Беневьер.
— Нет-нет-нет, — замотал мордой шаман, — даже и не начинай. Именно ты и повезешь корону в столицу. А вдруг по дороге что-то случится? И тогда темный бог будет винить во всем меня. Так что извини — тебе корона вручена, тебе ее и везти…
Когда Беневьер покинул комнату шамана, его состояние можно было охарактеризовать как крайнее изумление. Ыхлаг оказался совершенно прав. Местные орки далеко ушли от своих южных и восточных собратьев, с которыми людям приходилось иметь дело последнее время. Во всяком случае никому из их южных или восточных собратьев никогда бы не пришло в голову совершить столь изящный пируэт по перекладыванию ответственности со своей головы на вышестоящую. Да что там говорить, пожалуй, местные орки превзошли в этом даже людей.
Алый герцог появился в Сартаксисе в полдень.
Сартаксис был большим приморским поселком, даже скорее маленьким городом, только он не был окружен стенами и потому не имел права претендовать на этот статус. Формально Сартаксис принадлежал к домену графа Антоиса, который уже лет сто как был немощным стариком, но, пользуясь именно его немощью, потихоньку-полегоньку стал практически независимым. Герцогских сборщиков податей, как и иных представителей властей, в город практически не пускали. Не то чтобы горожане все как один выходили на окраину города, вооружившись чем попало, и вставали стеной… То есть на улицы-то как раз выходили. Как только на горизонте появлялись некие должностные лица, местный люд организованно высыпал на улицы и, кланяясь и расточая слащавые улыбки… выстраивал этакий живой коридор к ближайшему от окраины трактиру. Где прибывших уже ждали местные городские власти с хлебом-солью наперевес. Далее должностные лица, соответственно, приглашались откушать «чем боги послали», кое мероприятие непременно сопровождалось неумеренными возлияниями. Которые происходили под аккомпанемент слезливых жалоб на «скудость жития», подтверждаемую тем, что, мол, вроде как и разрослось поселение, а стену вот никак поставить не можем. Да что там стена… на храм и то денег нет, который год мучаемся. Уж больно народ бедствует и с хлеба на воду перебивается. После чего в руки должностных лиц перекочевывали кошели разной степени набитости (согласно рангу), а поутру сии должностные лица, мучимые головной болью, споро покидали Сартаксис. Им было и невдомек, что столь усугубивший их утренние страдания шум был вызван тем, что по давно уговоренному и свято соблюдаемому всеми местными жителями порядку в то утро, когда в таверне отдыхают «от вчерашнего» должностные лица, всю принадлежащую местным жителям довольно многочисленную скотину гнали на пастбища и выпасы как раз мимо окон тех комнат, в которых столь значимые лица изволили проводить ночь. А и правильно. Нечего в Сартаксисе торчать всяким чужакам. Ибо народ здесь жил серьезный. И делами занимался тоже серьезными. Очень не любящими чужого глаза. Это только в ревизских сказках графа Антоиса Сартаксис значился бедным рыбацким поселком. На самом деле, зайди кто-нибудь из должностных лиц в первый попавшийся, как правило, крайне неказистый домишко, его внутренне убранство тут же ясно показало бы несостоятельность всех жалоб городских властей на местную скудную жизнь. Ибо городские жители занимались отнюдь не рыбной ловлей или, скажем так, не только рыбной ловлей. Основным их занятием была контрабанда…
