В следующее мгновение появился Ник Стоун, который снова меня спас, хотя на этот раз я находилась в гораздо лучшем состоянии, чем он. Выглядел он жутко: лицо покрыто грязью и кровью, глаза запали, щеки ввалились… Его вид напугал меня больше, чем снаряды, взрывавшиеся в воздухе.
Несколько часов назад они с Юлом Таном вернулись из носового отсека. Юл держал свой ручной багаж. А еще с ними был Грейсон Шоу, что меня совсем не обрадовало.
– Он пойдет с нами, – сказал Ник, когда они подошли ко мне и Сабрине, и с тех пор ни один из нас не произнес ни слова.
Мы впятером шагали через лес, выстроившись цепочкой, друг за другом, и стараясь обходить открытые пространства. Мы шли не слишком быстро из-за Стоуна, который был в кошмарном состоянии – ему было гораздо хуже всех нас. Он прижимал руку к правому боку – там, где находятся ребра, – и почти всю дорогу тяжело дышал.
Когда мы наконец остановились, чтобы напиться, я стала умолять его немного отдохнуть, но он заявил, что мы должны идти дальше.
– За нами ведется охота. – Ник показал на сумку Юла. – За нами и за тем, что находится в его вещах.
Азиат сразу напрягся, а Стоун добавил:
– Мы поговорим об этом, когда доберемся до сельского дома, который мы видели, когда шли к сооружению из стекла.
– К сооружению?.. – переспросила Сабрина.
– Это было… ничего, – сказал Ник, пытаясь отдышаться между глотками воды. – Но мы поговорим обо всем в том доме, когда не будем находиться на открытом пространстве.
* * *
Через несколько часов мы остановились на границе леса и принялись рассматривать старый фермерский дом, стоявший посреди поля, заросшего роскошной зеленой травой. Он выглядел заброшенным – ни машин, ни подъездной дорожки, только три маленьких каменных строения.
Ник велел нам оставаться под прикрытием деревьев, а сам вместе с Грейсоном отправился взглянуть, что внутри. Мне очень хотелось спросить, можно ли считать Шоу, который сумел где-то раздобыть оружие, идеальным напарником для штурма нашего единственного потенциального убежища, но, прежде чем я успела запротестовать, они уже были на середине поля.
Я с беспокойством наблюдала, как они осторожно вошли в деревянную дверь, держа наготове пистолеты и заняв боевую стойку, точно столичные полицейские, устроившие рейд на квартиру, где засел подозреваемый в терроризме человек.
Юл и Сабрина стояли рядом со мною; оба молчали, но я видела, что они страшно напряжены.
Никто из нас не сказал ни слова о том, что я слышала в самолете. Они знали, что происходило, – более того, сами в этом участвовали, причем с самого начала. Я подумала, что они могут быть опасны. Ну и положение: с одной стороны Грейсон, с другой Сабрина и Юл, да еще за нами охотится какая-то загадочная армия!
Вскоре вернулись Ник и Грейсон, убравшие пистолеты в карманы.
– Там пусто! – крикнул Стоун. – Идите сюда, быстро! – И как только дверь за нами закрылась, он добавил: – Держитесь подальше от окон.
Затем он положил остатки нашей еды на простой деревянный стол и сказал:
– Разделим на пять частей.
Однако свою порцию наш лидер есть не стал: усталость наконец взяла над ним верх, и он вышел из кухни, едва передвигая ноги. Я последовала за ним в спальню, где он повалился лицом вниз на узкую кровать, даже не потрудившись снять грязную одежду.
Я закрыла дверь, обошла кровать и присела рядом с ним на корточки.
– Мы в будущем, да?
– М-м-м-м-м, – пробормотал Стоун с закрытыми глазами.
– Какой сейчас год?
– Понятия не имею.
– Что находилось внутри стеклянного сооружения?
– Стоунхендж.
Значит, мы все-таки в Англии.
– Стоунхендж? – прошептала я самой себе.
Ник уже почти заснул, и я дотронулась до его плеча:
– Сабрина и Юл… мне кажется, они приняли какое-то участие в том, что произошло с самолетом.
– Угу. Мне нужно отдохнуть, Харпер. Не давай им уйти. Разбуди меня на закате, – попросил мой друг.
А затем он провалился в глубокий сон.
Некоторое время я сидела на полу, смотрела на него и думала, а потом встала, перевернула Ника на спину, сняла с него ботинки и обнаружила, что его носки совсем промокли. Тогда я стащила их и увидела, что ноги у него распухли, покрыты ссадинами и стерты. Впрочем, все остальное выглядело не лучше: на руках, груди и ребрах были синяки, словно он долго катился по склону горы. Что с ним произошло?
Я понимала, что нам требовалась настоящая помощь, спасательный отряд со всем необходимым, но решила за неимением лучшего сделать для него то, что могла сделать сама.
Я плотно закрыла занавески, как только устроила Ника поудобнее, и теперь смотрела сквозь тонкую ткань на солнце, которое медленно опускалось над зеленым полем. Эта мирная картина резко контрастировала с бурей, бушевавшей в моей душе.
Стоун проспал несколько часов, ни разу не пошевелившись и не изменив положения. Одеяло, которым я его накрыла, пожелтело от времени, и мне стало интересно, сколько ему лет. Мокрую одежду Ника я повесила просушиться на край белой ванны в ванной комнате, после чего уселась в деревянное кресло-качалку, стоявшее в углу. Оно жутко скрипело, стоило мне чуть-чуть поменять положение, и я решила, что это что-то вроде теста на концентрацию – стоит мне пошевелиться, как сразу сработает сигнал тревоги, и Стоун проснется. Пока я успешно справлялась с этим испытанием.
Часы, наполненные тишиной, которые я провела в маленькой деревенской спальне, дали мне возможность подумать и попытаться оценить все, что произошло с того момента, как наш самолет упал где-то в сельской Англии. Дальше события разворачивались с головокружительной быстротой, и жизнь пассажиров, включая мою собственную, постоянно подвергалась опасности.
Сейчас, глядя на спящего Ника, я вспоминала людей, погибших во время катастрофы, и тех, кто умер в последующие дни вроде бы от старости, а еще тех, кто убежал в лес днем, до нас. Я сомневалась, что им удалось устроиться с такими же удобствами, как мне. Мне не было известно, что случилось с Нейтом, мальчиком из Бруклина, которому не суждено было больше увидеть свою мать, и со стюардессой Джиллиан, героически спасавшей пассажиров после падения самолета, и с девочкой в футболке с надписью «Мир Диснея»… Я думала о них и о том, где они могли находиться, пытаясь угадать, все ли у них хорошо.
Я была в безопасности и, несмотря на страх и неизвестность, неприлично счастлива. Счастлива, что Сабрине не пришлось отрезать мне кусок ноги, чтобы остановить заражение, счастлива, что могу ходить на обеих ногах. И счастлива, что осталась в живых, и Ник тоже, что он здесь и что у него все относительно хорошо.
Я чувствовала… что мне невероятно повезло: я была жива и в полном порядке. Раньше я не видела в этом ничего особенного, и только когда поняла, что могу умереть или лишиться ноги, осознала, какая я везучая. «И почему мы начинаем ценить то, что имеем, только когда возникает опасность это потерять?» – подумала я.
В тот момент я испытала поразительную смесь эйфории и чувства глубокой вины – за то, что выжила, что не сделала больше для других пассажиров. Все могло сложиться иначе, и для многих так и произошло. Мои действия повлияли на судьбу некоторых людей, и за несколько часов я прокрутила в уме каждое событие и каждое решение множество раз, пока не поняла, что больше так не могу. Я оказалась в замкнутом круге, где не было ответов.
Мне вдруг стало ясно, что я должна что-то делать, должна двигаться.
Неожиданно я сообразила, что почти совсем не хотела есть. «Что это?» – спросила я себя. Может быть, причина в сильных переживаниях и путанице в мозгах? Или те существа в скафандрах каким-то образом накормили меня или дали мне препарат, подавляющий аппетит? Еще одна загадка, на которую у меня не было ответа.
Я медленно выбралась из скрипучего кресла и поморщилась, когда оно громко завопило, но Ник даже не пошевелился. На кухне я обнаружила на столе наши со Стоуном порции и подумала о том, как странно устроен человек. Несмотря на тайны и недоверие между нами, в том, что касалось еды, сработал некий кодекс чести. Я отнесла еду в спальню, положила ее на тумбочку у кровати и снова вышла из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь.
Я решила обыскать этот маленький домик в надежде найти хоть что-нибудь съестное. Это было моей главной целью, но по пути я заглянула во все комнаты по очереди, пытаясь обнаружить хоть какой-то намек на то, в каком времени мы оказались. Повсюду царило запустение, пыль и какие-то насекомые, но следов животных я не видела. Значит, бывшие хозяева надежно закрыли свой дом, когда покинули его.
На книжных полках в гостиной не стояло ничего, кроме нескольких альбомов с фотографиями и Библии. Не слишком хорошая новость для тех, кто торговал книгами. Телевизора тоже не было, однако на стене висела большая, слегка мутная пластиковая пленка, похожая на гигантский кусок прозрачного пластыря, и я сделала вывод, что обитатели дома все-таки что-то смотрели.
