А в это время несчастный Сережа, он же Аркаша, продолжает общаться с Валерией, влюбляясь все больше. Боль должна уйти, и он разговаривает, уже не морщась.
Ага, ушла, как же! Нога горит так, будто испанский сапог надели. Надо было хоть врачу какому-нибудь позвонить, проконсультироваться, что испытывает человек при подобном ранении. Но у нас же допуски… Художественный, блин, вымысел. Да и герой — парень мужественный. Умеет терпеть.
Но я-то не умею!»
Валерия негромко рассказывала про свою жизнь. Про медицинский институт, неудачный брак, рождение дочери, которая сейчас на даче с родителями, про хомячков. Дочка болеет, нужны деньги на лекарства, поэтому приходится работать в две смены.
Аркадий знал содержание монолога, сам же его и писал. Поэтому особо не вслушивался. Его больше волновала дверь с литерой «М». И, конечно, непроходящая боль.
— А ты кем работаешь? — спросила девушка.
«Не все ли теперь равно?! Мне ногу прострелили, инвалидом останусь, кем бы ни работал!»
— Геологом, — прошептал Аркадий, вспомнив профессию героя.
— Здорово… А почему ты в тапочках?
Этого, разумеется, в сценарии не было. Но, как известно, иногда персонажи начинают жить собственной жизнью.
— Ботинки утонули… В экспедиции. Жарко мне…
Валерия нагнулась к его лицу и несильно подула на глаза. Ее дыхание пахло мятой. Вернее, «Орбитом» с мятой. Странно, ведь рекламы жевательной резинки в сценарии не предусматривалось. Если только режиссер не договорился по-тихому, что иногда случалось.
— У тебя очень красивые глаза, — прошептала она, — цвета индиго.
«Какая ахинея! Индиго! И как я мог такое написать?! А как они могут такое смотреть?!»
— Аркадий, как ты думаешь, нас освободят?
— Освободят.
Боль не отпускала, но он старался говорить, не морщась. Нельзя выглядеть слабаком в глазах такой девушки. Даже если сам ее и выдумал.
— Представляешь, я такая невезучая. Все время попадаю в какие-нибудь переделки. Однажды ехала с дачи…
— А автобус перевернулся.
— Да… Откуда ты знаешь?
— Иногда я умею читать мысли… Наследственное.
— А что ты еще читаешь?
— Несколько человек погибли, но ты отделалась легкими ушибами. Потом ты застряла в лифте и просидела там восемь часов, пока не приехали спасатели…
Валерия испуганно посмотрела на Аркадия:
— Ты… Ты волшебник.
— Я не волшебник, я только лечусь…
— Так, может, скажешь, — она с ненаигранной грустью посмотрела ему в глаза, — почему я такая невезучая?
…Они еще несколько секунд рассматривали друг друга, потом она снова заплакала.
В этом месте он должен был сказать приободряющую шутку про геологов, которую прочитал в Сети, но напрочь ее забыл. Придется импровизировать:
— Ты смотрела «Апокалипсис» Гибсона?
— Про индейцев?
— Да… Помнишь сцену, когда главный герой выбегает на поляну, а там гора гниющих трупов?
— Конечно… Очень ужасно.
— Если делать покадровую перемотку на DVD, то среди трупов увидишь клоуна из «Макдоналдса».
— Серьезно?!
— Абсолютно. Двадцать пятый кадр. Но вовсе не для рекламы «Макдоналдса». Просто потом Гибсон дал эту информацию в Сети, и все бросились покупать диски, чтобы удостовериться. Только бизнес, никаких приколов. Вот так и человек — вечно ищет свое счастье.
Аркадий улыбнулся, Валерия тоже. Чтобы успокоить ее, он рассказал еще пару баек из Жизни звезд.
— У тебя есть кто-нибудь? — осторожно спросила девушка, когда он, устав, замолчал.
— Нет… Раньше была… Очень давно.
Валерия, не закрывая глаз, начала медленно наклоняться к его лицу, словно хотела рассмотреть, есть ли у него кариес. Но он точно знал, что сейчас по сценарию будет поцелуй. Когда она наклонилась, ему удалось рассмотреть ее декольте, что немного приглушило боль. Ого! Вернее — о-го-го!
— А-а-а!!! Нога!!!
Этого в сценарии не было. Но разве все предусмотришь?
— Ой, извини…
— Ничего, но больше так не делай… Послушай… Мне во что бы то ни стало надо в туалет. Это вопрос жизни и смерти. Попробуй их отвлечь.
— Каким образом?
«Если бы знал, что окажусь здесь, написал бы для нее сцену стриптиза. А по залу бы бегали молоденькие официантки и предлагали кофе с эклерами».
— Ну придумай что-нибудь… Попроси воды, скажи, что тебе плохо. Мне бы только допрыгнуть до дверей… Там окно, и я выскочу… Под банком есть подземный ход, я покажу его спецназу.
— Хорошо, я попробую.
Но выполнить задуманное она не успела. Потому что, согласно сценарию, следующая сцена была со святым отцом. Для перебивки.
Батюшка решительно поднялся и начал проклинать налетчиков, говоря, что всех их ждет Страшный суд и всем им гореть в геенне огненной. Он требовал выпустить заложников, покаяться и помолиться. За что получил прикладом в живот от «Белочки» и упал обратно.
Без этого эпизода тоже можно было обойтись, но Аркадию не хватало материала до нужных пятидесяти двух минут, приходилось искусственно наращивать объем. И, как оказалось, не зря. Он сумел пододвинуться к двери еще на несколько сантиметров.
Он посмотрел на часы. В принципе, менты вот-вот должны отрыть подземный ход и начать операцию по освобождению. Конечно, это откровенный рояль в кустах, но для сериала с таким бюджетом вполне сойдет. Самого лаза в кадре показано не будет. По тем же бюджетным соображениям.
— Знаешь, Аркадий, — Валерия вновь опустилась рядом с ним и положила ладошку ему на лоб, — удивительно, но я нисколько не жалею, что зашла в этот банк.
«Знаешь, Роза, я нисколько не жалею, что выиграл билет на этот пароход…» — Дж. Камерон, «Титаник».
Наверно, с экрана реплика звучала бы вполне гармонично. Но сейчас… Совершенно не звучала. Палата номер шесть, психиатрия. Как же он, опытнейший сценарист, мог скатиться до таких штампов? Ладно бы еще пародию сочинял, «Гитлер капут» какой-нибудь. Неужели тебе уже все по барабану, Аркадий Петрович?
Наверное…
Забыл, что должен отвечать за каждое слово, за каждую запятую. Любить своих героев, сопереживать им. Они же живые люди. Хоть и выдуманные. И зрители тоже живые люди, а не безликий показатель рейтинга… Ведь тебе доверяют, от тебя ждут откровений, а не набора клише. Даже в таком дешевом продукте, даже когда всем остальным тоже все по барабану, кроме бабла. Ты же творец, а не ремесленник. Деньги деньгами, но…
За базарчик отвечать надо. Отвечай.
— Может, это наказание за наши грехи? — негромко продолжала Валерия. — У меня очень плохие предчувствия… Мне сегодня приснился сон. Ко мне подошла цыганка, взяла руку, развернула ладонью вверх и сказала: завтра ты умрешь. Я проснулась в холодном поту… Пыталась снова заснуть, чтобы досмотреть сон и увидеть другой финал… Но… не получилось. Позвонила подруга, спросила какую-то ерунду, в общем, больше не заснула. А я верю в то, что сны бывают пророческими. Мне уже несколько раз такие снились… И потом сбывалось… А у тебя такое было?
