-- Она пойдет с нами! -- сказал Корак Акуту, указывая на девочку пальцем. -- Ты ее не трогай! Мы будем оберегать ее,
Акут пожал плечами. Ему вовсе не хотелось обременять себя заботами об этом человечьем детеныше. Она безнадежно беспомощна -- он видел это ясно: она боится его, боится сидеть на ветке. Акут держался того мнения, что беспомощных надо истреблять. Но приходилось мириться с ней, раз этого хочет Убийца.
Акуту новое существо совсем не нравилось, это он мог положительно утверждать. Ее кожа была лысая и гладкая, точь-в-точь как у червяка; ее лицо нельзя было назвать привлекательным. Она была далеко не так хороша, как некоторые из обезьяньих самок, которых он приметил прошлой ночью; вот где настоящая красота, вот где грация и женственность! Огромный благородный рот, милые желтые клыки и мягчайшие усы! Акут вздохнул. Затем он выпрямился во весь рост и принялся прыгать взад и вперед по своей ветке, ибо даже такое никудышное существо, как эта самка Корака, должно было оценить по достоинству его прекрасное сложение и грациозную осанку.
Но бедная маленькая Мериэм только крепче прижималась к Кораку; одну минуту ей даже захотелось обратно в деревню, где условия существования были так знакомы и привычны. Обезьяна пугала ее; обезьяна была слишком велика и имела очень свирепый вид. В движениях Акута ей чудилась угроза: она не понимала, что он хотел понравиться ей; она не могла знать, что узы дружбы связывают это чудовище с богоподобным юношей, спасшим ее от шейха.
Вечер и ночь Мериэм была во власти нескончаемых страхов; Корак и Акут носились по деревьям в поисках добычи и вели девочку головокружительными путями. Один раз они спрятали ее в ветвях дерева, а сами начали подкрадываться к оленю; ей было очень страшно оставаться одной в населенных чудовищами джунглях, но ее страх обратился в ужас, когда она заметила, как мальчик и обезьяна прыгнули с ветвей на спину оленя и свалили его на землю; когда она услышала, как ее прекраснолицый спаситель издал дикое звериное ворчанье; когда она увидела, как его белые, крепкие зубы вонзились в трепещущее тело оленя.
Когда Корак вернулся обратно к Мериэм, его лицо, грудь и руки были запачканы кровью; он предложил ей огромный кусок теплого сырого мяса. Девочка в ужасе отшатнулась от него. По-видимому, Корака очень огорчило ее нежелание отведать мяса; он побежал в лес и принес ей сочных плодов. Девочка снова почувствовала благодарность и уважение к своему спасителю. Она наградила его нежной улыбкой. О, если бы она знала, что значила эта улыбка для одинокого мальчика, жаждавшего любви!
Когда пришло время устраиваться на ночь, Корак был очень озабочен: он боялся, что девочка во сне упадет с дерева; положить ее спать на землю нельзя, ее растерзают дикие звери. И мальчик уложил девочку на широкой ветке между собой и Акутом так, чтобы она не могла упасть и чтобы ей было тепло от их тел.
Мериэм долго не могла уснуть: ее страшила черная бездна, разверзавшаяся под нею, и косматое чудовище, лежавшее рядом; но в конце концов природа взяла верх над этими страхами, и она забылась в глубоком сне.
Когда она проснулась, солнце было уже высоко на небе. Сначала она не могла решить, проснулась ли она или все еще грезит во сне. Ее голова сползла с плеча Корака, и взор ее упал на волосатую спину обезьяны. Она съежилась от страха. Затем она почувствовала, что кто-то держит ее, и, повернув голову, встретила улыбающийся взор юноши. Когда он улыбался ей, все ее страхи рассеивались. Она крепче прижалась к нему, чтобы быть подальше от ужасной обезьяны.
Корак заговорил с нею на языке обезьян. Но она покачала головой и отвечала ему по-арабски. Арабский язык был также незнаком ему, как ей обезьяний. Акут сел на суку и смотрел на них. Он понимал, что говорил Корак, а девочка издавала какие-то глупые звуки, непонятные и смешные. Акут не понимал, чем она так понравилась Кораку. Он долго и пристально смотрел на нее, внимательно следил за каждым ее движением, затем почесал голову, встал и отряхнулся.
Девочка опять испугалась его. Зверь видел, что она боится его и решил ее немножко попугать: пригнувшись к ветке, он протянул свою длинную косматую лапу, как бы собираясь схватить ее. Глаза у Акута были веселые: он забавлялся. Увлеченный своей шуткой, он не заметил, как у мальчика сузились зрачки, как тот втянул голову в широкие плечи, приготовляясь к нападению. Едва лапа обезьяны коснулась девочкиной руки, как юноша внезапно вскочил на ноги и испустил короткое ворчание. Перед глазами Мериэм мелькнул кулак и сильно ударил по физиономии удивленного Акута. Акут перевернулся и полетел с дерева вниз.
Корак следил за его падением. Вдруг он услышал странный шорох в ближайших кустах. Девочка тоже посмотрела вниз. Но она не видела ничего, кроме рассерженной обезьяны, с ворчанием встававшей на задние лапы. Внезапно, как стрела из лука, куча пятнистого меха метнулась на спину Акута. То была Шита-пантера.
X
ЖИЗНЬ ВТРОЕМ. -- "МАНГАНИ ИДУТ!"
Когда пантера прыгнула на Акута, Мериэм вскрикнула от неожиданности и ужаса, но не потому, что она испугалась за судьбу обезьяны, а потому, что юноша, только что побивший это чудовище, собирался совершить безумный поступок.
Едва только появился хищник, Корак выхватил свой нож и, прыгнув вниз, повис на ветвях. В то мгновение, когда Шита готовилась вонзить свои острые клыки в тело обреченного Акута, Убийца вскочил ей прямо на спину.
Огромная кошка была поймана в момент прыжка, когда она еще не успела выдрать и клока шерсти из обезьяньей шкуры; с диким воем стала она кружиться, бросаться на спину, стараясь когтями и клыками поймать врага, впившегося зубами ей в затылок и не перестававшего колоть ей бок ударами ножа.
Акут, услышав внезапный шум у себя за спиной, с необычайной ловкостью для такого грузного зверя вскочил на дерево рядом с девочкой; но когда он увидел, что случилось, он мгновенно спрыгнул обратно на землю. Перед лицом опасности, угрожавшей его товарищу, он сразу позабыл недавнюю обиду и так же был готов без раздумья жертвовать собой ради друга, как Корак ради него.
В результате Шита, неожиданно для себя, оказалась между двух взбешенных зверей, которые с остервенением рвали ее на части. Крича, ворча и воя, кружились они втроем в кустах, заставляя дрожать на дереве единственного зрителя этой дикой сцены, маленькую Мериэм, испуганно прижимавшую Джику к своей детской груди.
Нож мальчика решил исход сражения: пантера конвульсивно вздрогнула в последний раз и безжизненно растянулась в траве. Юноша и обезьяна встали на ноги, и их взоры скрестились над простертым трупом врага. Корак кивнул головой в сторону девочки.
