Антон нахмурился:
- Ладно, поговорим еще об этом. А сейчас - работать и работать. Ясно, что одного этого рубила мало. Надо искать еще. Я имею в виду источники твоих галлюцинаций...
- То есть?
- Да я, видишь ли, предполагаю, что все твои видения, все эти встречи с русалкой и прочие таинственные вещи были лишь следствием особых излучений тоже каких-то внеземных объектов, каких-то источников информации пришельцев, и если найти их...
- Как?! Ты хочешь сказать, что Нефертити... - У Максима перехватило дыхание. - Нет! Нет, Антон! Это не так! Она - живой человек, я знаю. И я найду ее во что бы то ни стало.
- Найди, и время покажет, кто из нас прав.
4
Это зрелище было самым ярким, самым захватывающим из всех, какие когда-либо видел Максим. Ослепительно белый болид, с грохотом прорезая плотные слои атмосферы, оставляя за собой огненно-дымный след, вырвался из-за темного горизонта и, описав гигантскую дугу, на миг будто повис над головой. На какие-то доли секунды все вокруг замерло, как бывает иногда в кино, когда останавливают проектор. Затем нестерпимо режущий свет ударил в глаза, пронзительный свист заложил уши, и волна горячего воздуха прижала его к перронной решетке.
Когда свист и гул затихли, Максим огляделся, но ничего не увидел, вокруг была непроницаемая тьма. Тяжелый запах гари повис в душном воздухе.
- Антон! - крикнул он в темноту.
- Здесь я, - откликнулся откуда-то рядом Антон, - фонарь не найду.
В следующую же минуту вспыхнуло аварийное освещение. К удивлению как Максима, так и всех находившихся на станции, ни здание вокзала, ни сам состав, только что поданный к перрону, почти не пострадали. Лишь кое-где зияли окна без стекол. Зато на месте багажного сарая, куда они полчаса назад сдали бронированный сейф с бесценным рубилом, разверзлась огромная воронка. Края ее дымились. На дне кратера не было ни кирпичика. Сарай со всем его содержимым, казалось, испарился или глубоко ушел в землю.
Надо ли было проявлять пленку, на которой были сняты конкреция и рубило?.. Максим заранее приготовился к новой неожиданности. И действительно, вся пленка оказалась засвеченной.
На Антона тогда нельзя было смотреть. Он клял и себя, и Максима, и всю "вормалеевскую чертовщину", но все-таки взял себя в руки:
- Не отступлюсь! Не-ет! Не на такого напали. Вы не знаете Антона Платова!
Однако, когда новой весной они снова приехали в Отрадное и начали уточнять план предстоящих работ, Антон вдруг заявил:
- Ну если и в этом году мы вернемся с пустыми руками, придется проститься с Вормалеем.
- Как проститься?! Совсем? После всего, что мы здесь нашли?
- После всего, что мы здесь потеряли. Но не в этом дело. В институте я не хотел тебя расстраивать, а теперь скажу. Незадолго перед отъездом вызвал меня наш директор, профессор Победилов, и прямо заявил, что пора нам отчитаться, представить результаты наших экспедиций. И если мы не дадим этой осенью полноценный материал, то сам понимаешь...
- Да-а, ситуация! Почище всяких неведомых сил. Но до осени-то мы сможем работать спокойно, я так понимаю?
- До осени - возможно, а дальше - едва ли.
- Тогда надо сделать хотя бы самое главное.
- Что ты имеешь в виду?
- Озеро на Лысой гриве. На него вся надежда. И еще - по пути к гриве есть любопытное местечко, куда вот уже много лет молнии бьют практически в одну точку...
- Молнии бьют в одну точку?! Что же ты молчал до сих пор?
- Геологи решили, что скорее всего это залежь магнетита.
- Залежь магнетита! Где-нибудь в другом месте это могло быть и рудной залежью. Но здесь... В общем так, продумай все детали - и к Лысой гриве!
Через два дня с восходом солнца друзья отправились в тайгу. Благополучно миновали Гнилую падь, без всяких происшествий переночевали под сопкой Дальней. Наутро легко отыскали лесную тропу и к вечеру должны были выйти к рытвине. Максим с минуты на минуту рассчитывал уже увидеть знакомый мостик, как вдруг лес как-то сразу расступился, и оба остановились, пораженные видом открывшегося зрелища.
Весь склон сопки был совсем голым, он вспух бугристыми наплывами свежей земли. Оползень. Гигантский оползень. Верхняя часть склона примерно на одну треть от вершины была срезана, как ножом, и вся эта многомиллионная масса грунта обрушилась вниз, завалив и часть сопки, и вековую тайгу.
Друзья осторожно взобрались вверх по осыпающемуся под ногами откосу, огляделись. Унылая картина голой буровато-серой земли, из которой лишь кое-где торчали искореженные стволы и корни деревьев, тянулась на многие сотни метров вперед и вниз, сливаясь там с черной болотистой низиной. Никаких следов тропинки дальше не было видно - оползень произошел совсем недавно, может быть, даже несколько дней назад.
Друзья молча переглянулись. Максим сбросил с плеча рюкзак и опустился прямо на землю.
- Кто мог предположить...
Антон, нервно ломая спички, закурил:
- Да, чистая работа, ничего не скажешь. Мат в два хода!
- Главное - озеро, Антон. Есть еще надежда...
- Что озеро! Думаешь, там сохранилось что-нибудь? Не-ет, пожалуй, мы уже бессильны. И как ни горько признавать поражение, а придется. - Он бросил недокуренную сигарету, сел на землю. - Но кто мешает нам, кто? Ты посмотри на это. Какой толчок должен быть, чтобы сдвинуть такую уйму грунта. Нет, мы с тобой два кустаря-одиночки. И к тому же, кажется, выпустили из бутылки такого джинна... - Антон вздохнул, потом взглянул на часы. - Однако время связи с Отрадным.
Максим вынул рацию, надел наушники. База ответила сразу.
- Вас слышим. Как успехи? - послышался бодрый голос практиканта Геры.
- Все хорошо, - устало ответил Максим. - Как вы там?
- Порядочек, Максим Владимирович! Только вот телеграмма из института.
- Читай.
- Значит, так... "Отрадное. Главпочта. Платову, Колесникову..."
- Ну что ты замолчал?
- Да тут, понимаете, такое... - Гера явно медлил, нехотя прочитал: Вот... "Профессору Платову немедленно прибыть в институт. Доценту Колесникову свернуть экспедицию, распустить штат, отправить малой скоростью снаряжение и оборудование, следовать в институт. Срок - неделя. Подпись - Победилов".
- Что-что?! Повтори! - Максим сдернул наушники и нацепил их на голову Антона. Тот выслушал телеграмму с каменным лицом:
- Та-а-ак... Приехали! Гера, ты вот что... Телеграфируй в институт, что мы в маршруте, на базе будем дня через три. Ну и... пока все. Завтра связь, как обычно. Привет всем! - Он неторопливо снял наушники, помял папиросу, чиркнул спичкой.
Максим вскипел:
- Что это значит, Антон?
- Не знаю. Во всяком случае, ничего хорошего.
- Но ты позвонишь им?
- Конечно, позвоню. Однако боюсь - это не изменит дела. Телеграмма похожа на приказ.
