– Какого черта! – выкрикнул Бейли, забыв от гнева, что он все еще в туалетном блоке.
Рядом раздался голос Р. Дэниела:
– Я думаю, что детекторы обнаружили источник энергии. Бластер у вас с собой, Элайдж?
Бейли круто развернулся. Его лицо побагровело от злости. Только с третьего раза ему удалось прохрипеть:
– Полицейскому положено иметь бластер при себе в любое время суток как на службе, так и вне ее.
Он позволил себе заговорить в полный голос в туалетном блоке впервые с тех пор, как ему исполнилось десять лет. Тогда это произошло в присутствии дяди Бориса. Он ударился ногой и невольно вскрикнул. Придя домой, дядя Борис задал ему хорошей порки и прочитал ему целую лекцию о необходимости соблюдать правила приличия.
– Ни один посетитель не имеет права входить в Космотаун вооруженным. Это наш обычай, Элайдж. Даже ваш комиссар оставляет свой бластер во время своих посещений.
В другое время Бейли просто повернулся бы и ушел прочь из Космотауна, прочь от этого робота. Сейчас же он был буквально одержим желанием во что бы то ни стало осуществить свой план и таким образом полностью расквитаться с ними.
«Вот тебе и неназойливый медосмотр, заменивший тот более детальный и оскорбительный, что был прежде», – подумалось ему. Теперь он вполне понимал, понимал до боли в сердце то негодование и гнев, что привели к Барьерным бунтам времен его юности.
Чувствуя поднявшуюся в груди ослепляющую злость, Бейли отстегнул пояс с бластером. Р. Дэниел взял его и положил в нишу в стене.
– Чтобы открыть нишу на обратном пути, вам нужно будет вложить большой палец в углубление. Только ваш большой палец сможет открыть ее, – сказал Р. Дэниел.
Бейли чувствовал себя обнаженным, даже более нагим, чем в душевой. Он прошел то место, где недавно путь ему преградили стержни, и наконец покинул туалетный блок.
Он снова оказался в коридоре, но что-то в нем показалось ему странным. Свет, льющийся сверху, был каким-то непривычным. Он ощутил на лице еле уловимое движение воздуха, как будто мимо пролетела птица.
Должно быть, от Р. Дэниела не укрылось его замешательство.
– В сущности, вы сейчас находитесь на открытом воздухе, Элайдж. Он некондиционирован.
Бейли почувствовал легкую слабость. Как могли космониты предъявлять такие жесткие требования к чистоте посетителей из Города и при этом дышать грязным воздухом открытых полей? Он сжал ноздри, будто этим можно было очистить вдыхаемый воздух.
– Я думаю, вы скоро сами убедитесь, что открытый воздух не вреден для человеческого организма, – сказал Р. Дэниел.
Воздушные потоки раздражающе действовали на лицо Бейли. Они были довольно слабыми, но какими-то неустойчивыми, и это вызывало у него неприятное чувство.
Однако худшее было впереди. Коридор открылся в голубизну безграничного пространства, и они оказались в полосе яркого белого света. Бейли знал, что такое солнечный свет. Как-то по долгу службы он заходил в естественный солярий. Но там самого солнца видно не было; его лучи преломлялись в защитном стеклянном куполе и заливали солярий равномерным сиянием. Здесь же все было открыто.
Он невольно взглянул на солнце и тут же опустил голову, часто моргая ослепленными слезящимися глазами.
В их сторону направлялся какой-то космонит. Внезапно Бейли охватили дурные предчувствия. Р. Дэниел шагнул навстречу приближающемуся человеку и пожал ему руку. Космонит повернулся к Бейли:
– Я доктор Хэн Фастольф. Прошу вас, сэр, следуйте за мной.
Внутри одного из куполов Бейли почувствовал себя уверенней. Он разглядывал все вокруг, удивляясь невероятным размерам комнат и той беспечности, с которой распределялось пространство. К его облегчению, воздух в куполе кондиционировался.
Фастольф сел, скрестив свои длинные ноги, и сказал:
– Я полагаю, вы предпочитаете кондиционированный воздух естественному.
Он держался довольно дружелюбно. Его лоб покрывали мелкие морщинки. Под глазами и подбородком кожа одрябла и слегка отвисла. Волосы его начинали редеть, но никаких признаков седины еще не было заметно. Большие уши оттопыривались, придавая ему забавный и добродушный вид, отчего Бейли окончательно успокоился.
Рано утром перед поездкой Бейли еще раз просмотрел фотографии Космотауна, сделанные Эндерби. Р. Дэниел только что договорился о встрече в Космотауне, и Бейли еще привыкал к мысли о том, что ему суждено увидеть космонитов живьем. Ему несколько раз доводилось говорить с ними по многомильной несущей волне, но это было совсем не то.
В общем-то, на тех фотографиях космониты были такими же, как герои популярных книгофильмов: высокими, рыжеволосыми, серьезными, с красивыми, но холодными лицами, как Дэниел Оливо, к примеру.
Р. Дэниел называл для Бейли космонитов по именам, и, когда Бейли вдруг указал на одну из фотографий и удивленно спросил: «Это случайно не вы?», робот ответил: «Нет, Элайдж, это мой конструктор, доктор Сартон». При этом на его лице не дрогнул ни один мускул.
– Создатель сотворил вас по своему образу и подобию? – съязвил Бейли, но ответа на свой вопрос не услышал, да, по правде говоря, и не ожидал услышать. Насколько он знал, Библия на Внешних Мирах была редкостью.
И вот теперь Бейли смотрел на Хэна Фастольфа. Доктор обладал явно нетипичной для космонита внешностью, и это не могло не радовать землянина.
– Угощайтесь, пожалуйста.
Фастольф указал на стол, отделявший его и Р. Дэниела от землянина.
Стол был пуст, если не считать чаши с разноцветными сферическими предметами, которая стояла в центре. Бейли с трудом скрыл недоумение. Он принял ее за украшение стола.
– Это плоды естественной жизнедеятельности растений с Авроры. Советую вам попробовать вот этот. Он называется яблоком и считается приятным на вкус, – сказал Р. Дэниел.
Фастольф улыбнулся:
– Р. Дэниел, конечно, не может знать этого по собственному опыту, но он совершенно прав.
Бейли поднес яблоко ко рту. Оно было красно-зеленым, прохладным на ощупь и распространяло слабый, но приятный запах. Усилием воли он заставил себя откусить кусочек, и от неожиданно терпкой сочной мякоти плода у него заныли зубы. Он осторожно начал жевать.
Конечно, время от времени в рацион жителей Города включали натуральные продукты. Лично он часто ел натуральное мясо и хлеб. Но такая пища обязательно подвергалась предварительной обработке. Ее варили иди измельчали, купажировали или комбинировали с другими продуктами. Что касается фруктов, то их давали только в виде пюре или консервов. То, что он держал сейчас в руке, должно быть, попало сюда прямо с грязной почвы планеты.
«Надеюсь, они его, по крайней мере, помыли», – подумал Бейли. Он снова удивился странным представлениям космонитов о чистоте.
