— Вы располагаете информацией?
Он пожал плечами.
— Но ведь у вас есть, куда обратиться, не знаю, хотя бы в ФБР или в управление по борьбе с наркотиками…
— Уверен, федеральным органам сейчас не до этого.
— Допустим. — Сандра вздохнула. — Но как все это связано с Оррином Матером?
— Дело не в нем самом, а в том месте, где он работал. Как только он вылез из автобуса, его нанял некий Файндли, владелец склада — перевалочного пункта для всякой пластмассовой дешевки из Турции, Ливана, Сирии… Большинство его работников это иммигранты без документов… Он не спрашивает их номеров социального страхования и платит наличными. Оррин делал у него то, к чему привык — таскал и грузил. Файндли он показался необычным работником, поскольку являлся на работу вовремя и трезвым, проявлял толковость при выполнении поручений и никогда ни на что не жаловался, не искал местечко получше, если ему вовремя платить. Со временем Файндли перевел его в ночные сторожа. С полуночи до рассвета Оррин сидел взаперти на складе с телефоном и совершал обход по графику. Заметив что-то неожиданное, он обязан был позвонить по определенному номеру — вот и все обязанности.
— По определенному номеру? Не в полицию?
— Какая полиция! Через этот склад проходили не только штампованные игрушки и кухонные изделия из пластмассы, но и специфические химикаты, предназначенные для черного рынка.
— Оррин знал что-то об этом?
— Пока неясно. Возможно, он что-то заподозрил. Во всяком случае, пару месяцев назад Файндли его уволил — возможно, потому что Оррин слишком близко познакомился с характером его деятельности. Некоторые незаконные партии товара поступали на склад на считанные часы, за ними быстро приезжали. Оррин мог увидеть кое-что, не предназначенное для его глаз. Увольнение стало для него ударом — думаю, он отнесся к этому как к наказанию за какой-то проступок.
— Он вам об этом говорил?
— Немного и нехотя. Он, дескать, не сделал ничего плохого и мог бы поработать еще…
Сандра попросила у Боуза еще пива, чтобы было время пораскинуть мозгами. Только что услышанное еще больше ее запутало, и она решила сосредоточиться на том, в чем хорошо разбиралась и на что могла повлиять: на обследовании Оррина в приюте.
Боуз принес новую бутылку, она взяла ее, но тут же поставила на столик, весь в пятнах от бутылок, стоявших на нем раньше. Ему нужна новая мебель, мелькнуло у нее в голове. Или хотя бы набор подставок…
— Вы считаете, что Оррин мог располагать информацией, опасной для преступников-контрабандистов?
Боуз кивнул.
— Это не имело бы последствий, если бы Оррин был просто одним из бродяг, ненадолго нанимавшихся на склад Файндли. Он бы уехал отсюда, нашел другую работу, убрался с глаз долой, примкнув к другим нищим бедолагам. Но он опять всплыл, когда попал к нам. Хуже того, когда его спросили, где и когда он работал, он рассказал о шести месяцах, проведенных на складе. От названных им имен некоторые забеспокоились.
— Чего именно боятся контрабандисты? Что Оррин разболтает их секреты?
— Я же говорю, федеральные агентства слишком заняты, чтобы обращать внимание на коррупцию в полиции Хьюстона. Но следствие по делу сетей, торгующих средством долголетия, идет своим чередом. Для Файндли и для тех, на кого он работает, Оррин стал нежелательный свидетелем с момента появления его имени и истории в нашей базе данных. Улавливаете суть?
Сандра кивнула.
— Состояние его психики…
— Вот-вот. Если Оррина поместят в приют, то это будет равносильно официальному признанию его недееспособности. Тогда любым его показаниям будет грош цена.
— И потому мое заключение о нем имеет такую важность… — Она отхлебнула пива. Вообще-то она редко пила пиво, потому что его вкус был для нее сродни запаху грязных носков. Но сейчас холодная мага была как раз тем, что ей требовалось, как и состояние легкого опьянения. — Только я им больше не занимаюсь. Ничем не могу ему помочь.
— Помощи от вас я не жду. Наверное, не надо было вам все это рассказывать, но вы правы, услуга за услугу. Меня интересует ваше мнение о записях Оррина.
— Думаете, это какие-то зашифрованные показания?
— Честно вам говорю, я не знаю, что это такое. И хотя там упоминается про склад, я…
— Упоминается?
— Да, в той части, которую вы еще не читали. Но вряд ли суд согласился бы принять такие показания. Так что у меня это просто… — Он поискал правильное слово. — Назовем это профессиональным любопытством.
Называй, как хочешь, подумала Сандра, всей правды от тебя все равно не дождешься.
— Послушайте, Боуз, я видела, как вы себя вели, когда привели его к нам. Это было не простое любопытство. Он вам был по-настоящему небезразличен, по-человечески, что ли…
— К тому моменту я успел лучше с ним познакомиться. Бедняге досталось незаслуженно. Он такой… В общем, вы сами знаете, какой он.
— Уязвимый. Сама невинность.
Хотя то же самое можно было сказать о многих, с кем Сандра имела дело, ничего оригинального. И все же…
— Он действительно производит странное, подкупающее впечатление.
Боуз кивнул.
— Помните, что сказала его сестра? Про какой-то ветер у него в голове… Не совсем уверен, что она имела в виду, но очень похоже на правду.
* * *
Сандра не смогла бы ответить, когда именно она решила остаться на ночь. Скорее всего, решение пришло поэтапно. В ее небогатой интимной истории обычно это походило на медленное скольжение, в котором играли роль не слова, а действия: встреча глаз, первое прикосновение (она сама первой накрыла ладонью пальцы Боуза, подчеркивая какую-то свою мысль), то, как он сел с ней рядом, бедро к бедру, как будто они были знакомы уже лет сто. Странно, пронеслось у нее в голове, он словно давний добрый знакомый. Странно, но не переспать с ним превыше ее сил… все произошло само собой, и он оказался именно таким нежным любовником, как она надеялась. Она уснула с ним в обнимку.
Он встал так осторожно, что она не проснулась, но когда вернулся из ванной, она чуть разомкнула веки и сумела его разглядеть в янтарном свете городских огней, проникавшем в окно спальни. Бледный, но внушительный шрам, который она нащупала раньше, тянулся у него от пупка наверх, взбирался, как горная тропа, на грудь и доходил до правого плеча.
Хотелось спросить, откуда у него шрам, но он, поймав ее взгляд, поспешно отвернулся.
Утром Боуз поджарил гренки и сварил кофе, хотя толком насладиться завтраком у обоих не было времени. Он сновал по кухне: растапливая в кастрюльке масло, взбалтывал яйца. Все его движения были уверенными, ей было приятно за ним наблюдать.
