Арина поднялась с крыльца навстречу мальчикам и сказала каким-то чужим голосом:
— Собрались? Ну, в добрый путь, ребятки… Я провожу вас до моста.
— Ты не пройдешь по улице, бабуля, — возразил Тики, — ты только посмотри туда, там все завалено.
Арина лукаво глянула на него:
— Али я не колдунья?
Сейчас на метле полетит, замирая, подумал Рики. Но бабушка просто достала из кармана фартука небольшой горшочек, сняв крышку, положила его на землю, горлышком к мосту, плавно взмахнула рукой, и по улице стремительно понесся неширокий, но мощный поток. Вода бурлила, раскидывая в стороны тяжелые доски, уносила с собой мелкий мусор и вскоре добралась до моста. Тут Арина вновь махнула, закрыла горшочек и убрала в карман. Путь к мосту был расчищен, песок быстро впитал воду, и можно было смело шагать, не боясь переломать ноги. Мальчики восхищенно переглянулись.
Арина медленно пошла рядом с детьми по тысячи раз хоженой ею деревенской улице, и, как в тумане, чудилось ей уже невозможное, ушедшее. Привиделось ей раннее летнее утро с его ослепительно-синим небом и соколом, кружащим в вышине над сверкающими под солнцем полями. Ночью прошел теплый дождь и до блеска отмыл каждый листик, каждую травинку, прибил мягкую пыль на дорогах и ручьями сбежал в реку, оставив позади себя освеженную, похорошевшую деревню. Звонко цокал молотом по наковальне кузнец, и голосисто орали петухи, возвещая о начале нового дня. Босоногие мальчишки, по пути погоняя гогочущих гусей, бежали с удочками на речку, и их головы с белыми, выгоревшими на солнце волосами мелькали среди подсолнухов. И среди них — внучек, кровиночка, такой же белоголовый, как и все… В каждом дворе радостно мычали коровы, предчувствуя долгий ясный день на сочных зеленых лугах. Ржали кони, запрягаемые в телеги, и озабоченно покрикивали мужики пора сенокоса! Красивые молодки в белоснежных платках, сладко зевая и беззлобно пошучивая, шли на огороды, прижимая к груди узелки с едой.
Как любила Арина каждое утро слушать эти незамысловатые деревенские звуки! Для нее они сливались в прекрасную волнующую музыку, без которой сама ее жизнь не имела никакого смысла.
… Петух семенил рядом и поминутно тыкался Арине в ноги. Очнувшись, она услышала, как тоскливо свистит ветер над серыми, покрытыми пылью, как пеплом, полуразрушенными домами. От прежней жизни не осталось ничего, только воспоминания…
Арина шла с трудом, но еще тяжелее было на душе. Она видела, что мальчики мысленно уже далеко отсюда, и никак не могла решиться заговорить о своем. Кто же подскажет, как ей поступить?
Прощались у моста как-то скованно. Дизи подошел к ней, что-то сказал. Арина не слышала его, горячая волна обдала ее с головы до ног, и сердце бешено заколотилось в груди. Дизи еще что-то сказал, наклонившись, заглянул ей в лицо и оторопел, впервые рассмотрев так близко ее глаза. Они были ярче самой яркой лазури — чудесные синие глаза на старом морщинистом лице…
— А ведь ты не старая, бабушка…
Арина печально улыбнулась Дизи. Но не это сейчас волновало ее. Рики ткнулся ей в подол, обхватив ручонками, прощально кивнул Тики, и вот они уже идут по мосту, не оборачиваясь, так, как всегда нужно уходить. Еще мгновение, и они окажутся далеко, и будет поздно звать их тихим, слабым голосом.
Сейчас сердце плохой советчик, вдруг с пронзительной ясностью поняла Арина. Сейчас нужно довериться разуму, а не сердцу.
— Подождите! — сдавленным голосом крикнула она и, спотыкаясь, побрела к детям. Наклонившись, Арина подняла трущегося у ног петуха и дрожащими старческими руками протянула его Дизи. Тот молча взял, погладил петуху перья на спинке и, понимая, что сейчас будет сказано что-то важное, выжидающе смотрел на Арину.
— Я, конечно, уже притерпелся к этому петуху… — дергая себя за ухо, сказал Рики.
— Это не петух, — перебила его Арина.
Опустив глаза и с трудом справляясь с волнением, начала она свой грустный рассказ. Как никогда в жизни, было ей трудно и стыдно рассказывать этим людям, этим детям, свой позор, свой самый тяжкий и неизбывный грех.
— Внук это мой… Хороший был мальчик, добрый, ласковый… Да как-то подрался с соседским мальчишкой, до крови. Я весь день не в настроении была, все из рук валилось, то кринку с молоком пролью, то горох рассыплю… — Арина еле сдерживала подступающие слезы. Дети напряженно слушали ее. Петух, нахохлившись, сидел на руках у Дизи. — Увидела я их в окно, драчунов, выскочила да закричала:
— Сейчас я вас в курятник обоих запру, петухов, вам там самое место!
Только выговорила, внучек мой петухом и обернулся. Соседский Васятка заплакал:
— Бабушка, я вашего Шарика пнул, а он заступился. За что ты его в петуха превратила?
Арина зашаталась. Тики подошел к ней и, поддерживая, осторожно приобнял за плечи. Молча глотая слезы, вспомнила Арина, как с месяц пролежала она без движения, без сил, разбитая обрушившимся на нее горем, как пришли старики, повздыхали, и самый старший, Макар, сказал:
— Вот что, Арина Петровна, ты давай-ка, вставай, родная. Что случилось, то случилось. Видно, судьба у него такая — век свой петухом прожить. Ты всю свою жизнь добро людям делала, и никто тебя не осуждает. Сила тебе дана великая…
— Будь она проклята, — одними губами выговорила Арина.
— … и глядишь, все и выправится…
— Слово не воробей, вылетит — не поймаешь, — снова тихо заговорила Арина. — Не сумела я его опять человеком сделать, колдовала-колдовала, а все напрасно… Дочка моя… не смогла меня простить… уехала…
— Бабушка, а почему ж это не соседский мальчик в петуха превратился, а внук твой, он ведь и не виноват был, разве это справедливо? — ужаснулся Рики.
— Потому что больнее всего мы раним тех, кто нас любит… Каждое наше злое слово для них — что нож в сердце… Прошу вас, родимые, возьмите его с собой. Сил у меня мало осталось, боюсь, пропадет он здесь… Может, злая его судьба переменится, и станет он снова человеком… прошу вас… Пошатываясь, Арина отступила назад и неловко поклонилась мальчикам, с трудом сгибаясь в низком поклоне.
Рики заплакал:
— Бабуленька, не надо нам кланяться, мы и так твоего Петю возьмем…
Дизи и Тики кивнули в знак согласия.
— Вот и хорошо, вот и спасибо вам, добрые люди… — Арина погладила петуха по голове, что-то шепнула ему и уже громче сказала: — Ну, выбирай себе дружка.
Дизи опустил петушка на землю, тот встряхнулся, медленно покружился на одном месте и взлетел на плечо Рики. Все заулыбались. Вскоре фигурки детей исчезли за деревьями.
Арина постояла на мосту, несколько раз вздохнула всей грудью и, стараясь преодолеть отчаяние, стала смотреть то на ясное, безоблачное небо, то на речную воду.
