И тут Конвея прошиб холодный пот. Он увидел, что Вильямсон, который не мог остановиться самостоятельно, медленно, но неотвратимо опускается прямо на ААЦЛ! Одно из щупалец шевельнулось, изготовившись к смертельному удару.
Инстинктивно – времени подумать о собственной смелости или глупости у него не оставалось – Конвей бросился к монитору. Он обхватил его ногами, чтобы руки оставались свободными для управления гравитатором. Казалось, прошли годы, прежде чем Конвей нащупал нужные кнопки, и они направились к отверстию в потолке. Когда они уже почти достигли цели, он увидел, как змееподобное щупальце ринулось в его сторону...
Мощнейший удар по спине чуть было не вышиб из него дух. На какое-то мгновение он с ужасом подумал, что с него сбило баллоны, но, сделав панический вдох, Конвей ощутил, как воздух ринулся в легкие. И каким же вкусным он ему показался!
Щупальце ААЦЛ нанесло скользящий удар, и единственной потерей оказалось сломанное радио.
– Ты в порядке? – прижав свой шлем к шлему Вильямсона обеспокоенно спросил Конвей.
Ответа не было несколько минут, затем до него донесся слабый, полный боли шепот.
– Руки очень болят. Я устал, – с остановками говорил монитор. – Но когда... они меня отсюда заберут... все будет хорошо... Если, конечно, к тому времени будет кому меня лечить... Если ты не остановишь нашего друга там, внизу...
Внезапно Конвея охватил гнев.
– Ты когда-нибудь прекратишь, черт побери! – взорвался он, – Запомни, я никогда не убью разумное существо!
– Я все ещё слышу Маннона и Листера... – Голос монитора слабел. – Там гибнут пациенты.
– Заткнись! – закричал Конвей и отодвинул голову.
Он увидел, что монитор потерял сознание. У Конвея защипало в глазах.
Теперь Конвей понимал, что Корпус мониторов делает больше хорошего, чем плохого. Но он не был монитором и никогда не пойдет на убийство.
Однако О'Мара и Листер были ещё и врачами. Причем один из них был известен во всей Галактике. Чем ты лучше их? Конвей почувствовал, что очень одинок.
* * *
С облегчением он заметил, что губы монитора вновь зашевелились, и поспешил приблизить шлем.
– ...Для вас это тяжело, доктор, – голос был едва слышен, – но вы должны это сделать.
– Но я не могу!..
Конвей почувствовал, что его позиции слабеют.
– У меня есть пистолет, – сказал монитор.
Доктор не помнил, как доставал оружие из кобуры и снимал его с предохранителя. Оно было у него в руках и направлено в отверстие в полу.
Он хотел попробовать лишь обездвижить ААЦЛ.
Конвей тщательно прицелился в щупальце, держа пистолет двумя руками, и выстрелил.
Когда он опустил его, от существа мало что осталось. Пули оказались разрывными, а пистолет стрелял в автоматическом режиме.
Губы Вильямсона снова зашевелились, и Конвей машинально сдвинул шлемы.
– Все в порядке, доктор, – произнес монитор. – Там никого нет...
– Да, теперь там никого нет, – согласился Конвей.
Если бы в пистолете оставалась хотя бы одна пуля!
– Мы знаем, вам было трудно, доктор, – произнес майор О'Мара, – Принять такое решение под силу порой лишь самым мудрым и опытным врачам. А вы ребенок-идеалист, который не знал даже, кто такие мониторы.
О'Мара улыбнулся. Отеческим жестом он положил руки на плечи Конвея.
– Заставив себя сделать то, что вы сделали, – продолжал он, – вы рисковали и карьерой, и собственным разумом. Но теперь это не имеет никакого значения. И не чувствуйте себя виноватым. Все нормально.
Конвею хотелось снять шлем и покончить все разом. О'Мара сошел с ума!
Что он говорит? Он, Конвей, нарушил первую заповедь врача, он убил разумное существо!
– Выслушайте меня, – серьезно сказал О'Мара. – Нашим связистам удалось получить изображение рубки злополучного корабля ещё до столкновения. Его пилотом был не ваш ААЦЛ, понимаете? Это был АМСЛ, а эти АМСЛ держат ААЦЛ в качестве домашних животных, которые, конечно же, не обладают разумом. Так что считайте, вы убили взбесившуюся от страха собаку. – О'Мара стал трясти Конвея за плечо так, что у того заклацали зубы. – Ну, что – полегчало?
Конвей почувствовал, как снова оживает. Он молча кивнул.
– Можете идти, – разрешил майор, – немедленно отправляйтесь спать. А что касается беседы о ваших проблемах, боюсь, у меня сейчас нет времени. Как-нибудь напомните мне об этом, если не отпадет охота.
За время четырнадцатичасового сна Конвея поток раненых резко снизился и пришло сообщение, что война закончилась. Инженеры и ремонтники быстро наводили порядок в поврежденных помещениях.
Через три недели Госпиталь вернулся к нормальной работе. Кроме наиболее тяжело раненых, все пациенты были переведены в местные планетарные больницы. Повреждения от столкновения с кораблем были полностью устранены. Но если в целом у Госпиталя все было в норме, то лично о Конвее так сказать было нельзя.
Неделю спустя Конвея целиком освободили от дежурства в палатах и перевели в смешанную группу стажеров, состоящую из врачей землян и инопланетян. Все они слушали курс лекций «Корабельная спасательная служба». Конвей с удивлением узнавал, как трудно вылавливать спасшихся с потерпевших аварию кораблей, особенно с тек, на которых реакторы продолжали работать. За лекциями последовали чрезвычайно любопытные практические занятия, сравнимые разве что с головоломками, которые он каким-то чудом ухитрился одолеть, а затем – сложнейший курс сравнительной внеземной философии. Параллельно им читали цикл лекций по оказанию срочной помощи при внеземном загрязнении среды. Что предпринять, если в метановой палате образовалась трещина и температура повысилась до минус 41С? Как поступить, если хлородышащее существо подверглось воздействию кислорода или вододышащее задыхается в воздухе, и наоборот? Конвей со страхом пытался представить себе, как его коллеги по курсу делают ему искусственное дыхание – ведь некоторые из них весили до полутонны! Но, к счастью, практических занятий по этому курсу не было.
Все лекторы неизменно подчеркивали, насколько важно быстро и точно определить, к какому классу принадлежит прибывший пациент, потому что чаще всего он не способен сам дать необходимую информацию. В четырехбуквенной системе обозначений, по которой классифицировали обитателей Космоса первая буква указывала на общий характер обмена вещёств, вторая – на количество и расположение конечностей и органов чувств, а остальные говорили о требуемой комбинация давления и силы тяжести, что позволяло одновременно ориентироваться в размерах и массе существа и типе его кожного покрова.
