На вибрирующих зыбких фундаментах закладывались основы грядущих катастроф.
Все так же гордо реял на мачте флаг, но плюхала вода в трюмах и уже не было семи футов под килем. Крысы бойко бежали с корабля, пренебрегая мостками - просто плюхались в воду и гребли изо всех сил к теплой земле. Им плевали вслед: "Крысой меньше!" И плыли дальше, пролагая по-прежнему курс по звездам и зажигая эти звезды на мачте электрическим способом. С энергетикой - тьфу, тьфу, не сглазить бы! - перебоев не было. Спасибо Мисюре. Все станции работали как часы.
Вот с водой становилось все хуже. У Марьюшки на кухонном кране установили счетчик: следить, сколько воды утекло. Каждый раз, когда открывала она кран, счетчик начинал тикать тревожно. Марьюшку от этого лихорадило.
Всех людей от этого лихорадило. Кое-кто пытался теперь разрушать плотины и на дне бывших водохранилищ выращивать будущие леса. Засевали поля многолетними травами, и выпускали на них последние стада дичающих лошадей. Восстанавливали в лабораторных условиях генотип волка, чтобы лошади не вытаптывали траву на одном месте тупо и бессмысленно, а жили по законам природы, по забытым законам. Но ни один проект по восстановлению воды не дал заметных результатов.
Человечество вступало в новый этап развития, и старая эра на глазах съеживалась, как картинка на полиэтиленовом пакете съеживается от огня.
XI
Когда полтора года назад Мисюра вдруг удалился в отставку, ушел в сторону от великого бестолковья окружающего - за белые стены собственной дачи, он-то, никогда не любивший дач, - произошло это на удивление тихо. Обычно отставка крупных чиновников готовится загодя: продумываются почетные варианты, если подобру уходит, или обеспечиваются контрмеры если со скандалом. Здесь же только передвинулись на один зубец ладно смазанные шестеренки системы-машины, место главного энергетика занял его преемник, заранее им подготовленный, его место - соответственно, и так на всех уровнях. Мисюра передал им дело в великолепном, изменяющемся лишь в частностях порядке. Как акробат в цирке, соорудил он эту пирамиду из странных и не подходящих друг к другу предметов и с громадным трудом многие годы балансировал на ее вершине. А теперь надоело жонглировать мегатоннами и держать палец на кнопке. Он устал.
Но если уходил он тихо, то смерть его, наоборот, прозвучала нетрадиционно громко. Хотя, казалось бы, о чем речь? Умер старый человек, пенсионер, отставной ученый. Ну, поместили бы некролог в ведомственной газетке. За глаза достаточно.
Раньше, наверное, все так бы и произошло.
Когда-то знание было не только запретно, но и строго дифференцированно. Одни получали специальные информационные сборники с грифом "Для служебного пользования" и лимитированные журналы, другие "Труд" за три копейки и сплетни из очередей. Поэтому крестьянин знал, как пахать землю, но не смог бы внятно объяснить, за что "звезды" Героям. А господа сенаторы сплошь и рядом ничего не слышали о Беловодье - голубой мечте трудящихся масс.
Сейчас же, в век свободной информации, все мы, проживающие под игом сантехника и продавца, надуваемые равно международными комментаторами и добытчиками мумие, одновременно узнаем обо всем. Мир втиснулся в голубой-разноцветный экран, где хохочет над человеком, меняя маски, один и тот же демон, вместе с масками меняющий и имена. То прикинется атомным академиком, то эстрадной певицей. И новости, которые мы от него узнаем, истина в последней инстанции. Ведь как может не быть истиной то, что знают все?
Поэтому весть о кончине человека, который еще совсем недавно был главным энергетиком страны, разнеслась очень быстро, быстрее темноты, которая летит вслед за оборвавшимся светом. Достаточно было нескольких слов, произнесенных в эфир. До этого многие знали только его имя, встречающееся в прессе, многие слышали о нем что-то, но еще больше было тех, кто впервые услышал сейчас.
Все-таки удалось Мисюре сделать немало, рассуждали вокруг, кто спеша к остановке транспорта, кто - прихлебывая утренний чай. А какой автомобиль! Такие собирают поштучно, без плебейского вмешательства конвейера. Наверное, из заграничной командировки привез. В таких автомобилях только и разбиваться. Само название фирмы, упомянутое рядом с фамилией, вызовет больше уважения, чем иная жизнь. Нет, не зря смерть Мисюры потеснила с экранов телевизоров очередные известия о пуске новых объектов и видеоклипы, он занял мысли, пусть на минуту, и многие говорят о нем теперь добрые слова.
- А может, его все-таки пришили?
- Да кому он нужен? С управлением не справился, старый хрен, на шофере экономил. Считал, что сам все может, а годы уже не те, реакция не та. Ничего они не могут, старики, сами, без нас, а берут на себя многое. Самоуверенность подводит. Старое, знаешь ли, редко кому руль отдает, пока в пропасть не грохнется.
Марьюшка, надо сказать, в тот день с утра телевизор не включала, поэтому и не узнала о событиях, которые могли взволновать. Повезло - в последние годы она волнений избегала. Работала теперь не искусствоведом вахтершей, но место работы не сменила, осталась при своем выставочном зале, дежурила через два дня на третий. А когда на дежурство ходить не надо было, вставала поздно: спешить некуда. Телевизор включала, когда показывали программу "Здоровье". Говорили о том, что генетические изменения со спокойных десяти процентов переползли за тревожные двадцать пять. Каждый четвертый новорожденный появляется на свет с отклонениями от нормы. Показали младенца с болезнью Дауна. "Какой ужас!" - огорчилась Марьюшка и выключила звук.
Насчет бывшей жены Мисюры Марии Дмитриевны выдвигались версии самые разные. На похоронах она не появилась, а значит, могло быть что угодно: эмигрировала за границу, сидит в тюрьме, или учит московских начальственных жен китайской дыхательной гимнастике, или перешла с науки на культуру. Возможно, что-то из этого было неправдой, тюрьма, например, зачем бы ей это было нужно? Еще говорили, что она резко помолодела, возможно, с помощью пластической операции или каких других способов, и теперь собирается опять выходить замуж за молодого и очень перспективного парня. Кто-то их, дескать, даже видел.
Никто из собравшихся для церемонии похорон не мог предположить, конечно, насколько помолодела Мария Дмитриевна в действительности - до полной неузнаваемости, неразличимости среди других юных и прелестных существ, от которых отличалась разве что более сложно выполненной монограммой. Надо сказать, что мода на вышивку инициалов распространилась стремительно, и некоторые жены заказывали вышивку не иначе как Диору, специально летая для этого в Париж. Но это уже крайности.
