Он шел медленно, временами останавливался и припадал ухом к стене. Сармат намекнул, что хорошо бы поскорее, а в ответ ему неприязненно предложили не вякать.
Несколько раз им попадались свободные от контейнеров площадки-поляны. На рельсах, заросших грязной травой, сутулился кран с обломанной стрелой, обрывки троса болтались, как веревки гигантской виселицы.
Люди встречались все реже и реже, а когда потянулись ряды небольших, плотно уставленных друг к другу желтых контейнеров, плешивый зажал нос и припустил бегом.
От кислой вони у Виктора закружилась голова, молодой дружинник побледнел, схватился за горло и, споткнувшись, чуть не упал. Виктор ухватил его за локоть и помог проскочить ядовитый каньон.
На небольшой безлюдной поляне Сармат огляделся, покачал головой.
— Не припомню я этой клоаки.
— Так ты небось от реки шел, — огрызнулся плешивый. — Если такой умный, сам веди!
— Ну, ну! — прогудел Сармат и хлопнул плешивого легонько по плечу, отчего тот чуть не упал.
Немного продышавшись, они снова углубились в лабиринт.
Вновь начались места обжитые. Временами Виктор замечал движение, взгляд, чья-то рука сдернула тряпку с проема. Плешивый чувствовал себя неуютно, поминутно озирался, ежился.
Каньон расширился, идти стало легче.
— Все правильно, — сказал Сармат, — дальше я сам. Где меня найти, знаешь?
Плешивый кивнул, вскарабкался по сорванной створке на ярус, ухватился за шест, к которому был прикручен телевизионный диполь, и по деревянной лесенке влез наверх. Гулко застучали шаги и стихли.
Сармат медленно пошел вдоль стены из серых и черных контейнеров, разглядывая царапины, вмятины и дыры. У контейнера с отвалившейся стенкой он постоял, заглянул внутрь, покачал головой и пошел обратно. Дружинники и Виктор следовали за ним.
Наконец, он остановился у большой дыры с неровными краями, над которой две глубокие вмятины равнодушными глазами смотрели на него и прищелкнул пальцами.
— Здесь! — сказал Сармат, а Мартын достал из холщовой сумки, в которой всю дорогу что-то побрякивало, фонарь.
Один за другим они вошли в контейнер. Здесь еще было светло, а когда через такую же дыру перешли во второй — Виктор уже еле мог разглядеть дружинников. Мартын включил фонарь. Острый луч обежал стены, пол, заваленный грязными тряпками. В углу что-то лежало, похожее на ворох тряпок. Луч уперся в лицо — ворох оказался спящим человеком. Спящий открыл глаза, поднял к глазам ладонь, выругался и повернулся лицом к стене.
Дыра в этом контейнере была сбоку. Они лезли осторожно, чтобы не напороться на двойной частокол неровных краев, ощетинившихся зазубринами.
Через несколько проходов потолок и стены контейнера вдруг засияли желтыми, сиреневыми и зелеными кругами, полосами и пятнами. Мартын погасил фонарь. В несильном свете можно было разглядеть лица друг друга.
Светящиеся пятна сопровождали их шесть или семь помещений, под ноги попадались пустые баллончики из-под люмкраски.
Потом начались надписи. Светящиеся слова, в основном бранные, были выведены красным люмом, а потом краска иссякла вместе со словарным запасом пишущего. Дальше шли зеленые стрелки, зигзаги, в одном месте краской был залит весь потолок. Когда глаза привыкли к разноцветной полутьме, Виктор обнаружил, что трасса от одной дыры к другой составляет изломанный коридор, в стенах которого есть другие проходы, плотно занавешенные тряпками или заставленные грубо сколоченными деревянными щитами. Он представил себе, как по мере их продвижения, заслышав шаги, жители этого мрачного улья прячутся по норам, законопачивают щели и настороженно прислушиваются, выставив перед собой стволы и лезвия.
Там, где коридор раздваивался, Сармат стоял, подолгу рассматривая знаки у каждой дыры. А когда Виктору показалось, что они заблудились и давно уже ходят по кругу из этих прямоугольных контейнеров, Сармат громко и с облегчением вздохнул — очередная стена кончалась не большой дырой, а рядом маленьких отверстий, идущих снизу вверх. Виктор проследил за взглядом Сармата и поднял голову. Переход оказался на потолке, а дыры поменьше — лестницей.
Они осторожно вскарабкались по скользким острым краям, а наверху Сармат протягивал руку и по одному втаскивал на второй ярус.
Судя по ярким полоскам света, бьющим сквозь узкие длинные щели, они вышли к краю. Дружинники повеселели.
И снова они углубились в недра Хибары. Сармат шел впереди, за ним Мартын, подсвечивая фонарем там, где не было люма, молодой дружинник держался ближе к Виктору, а за ними шли двое. Потом они поднялись еще на ярус.
В длинном контейнере они услышали шорох и шевеление в углу. Из груды тряпья вытащили двух голых мужиков, один из них был напомажен и глупо хихикал, а второй отводил глаза от луча фонаря. Молодой дружинник в сердцах выругался и сплюнул.
Сармат исподлобья оглядел парочку и пошел дальше. Остальные двинулись за ним. Виктор увидел, как Мартын догнал Сармата и что-то негромко сказал ему. Тот, не оборачиваясь, сделал странный знак пальцем, словно давил клопа. У лаза Мартын пропустил дружинников, а сам вернулся назад. Раздались глухие удары, не то вскрик, не то всхлип, и через минуту Мартын догнал группу, вытирая меч о какую-то тряпку.
Виктору казалось, что их шаги раздаются далеко вокруг. Удивительно, что в этих душных коробках их до сих пор не перекололи. Случайно глянул на часы и удивился — час назад он еще заливал извилины Дубасову и его лихим ребятам.
Сармат влез по пояс в очередной проем, но тут же ухватился за край и откинулся назад, прямо на руки Мартыну.
Дружинники сгрудились у лаза. Сармат взял фонарь, осторожно заглянул в дыру. Выругался. Дна у контейнера не было, а глубоко внизу поблескивали стекла битых бутылок.
Сармат пнул несколько раз в соседние стены. Глухо.
— Будем обходить? — негромко спросил Мартын, раскрывая сумку.
Сармат кивнул и взял у него продолговатый сверток. Развернул. В бледном свете потолочной люмкляксы Виктор разглядел стальной штырь со странно изогнутыми крючьями на концах. Сармат засучил рукав и стал пристраивать штырь к локтю. Виктор решил, что это какое-то оружие, взамен захваченного дубасовцами меча. Мартын помог затянуть ремни, достал из той же холщовины два кривых широких лезвия и вставил их в зажимы у локтя и ладони. Сармат плотно обхватил выступ одного из лезвий, а вторым, что у локтя, несколько раз подвигал перед собой.
Хрясть! Сармат вонзил лезвие в стену, двинул вперед локоть — второе лезвие вошло в металл, как в тонкий пластик. Кулак пошел влево, а лезвие вырезало полуокружность. Сармат выдернул устройство, вонзил рядом движением кисти… Вырезав аккуратный лаз, Сармат оглядел свою работу и приступил ко второй стене.
