Возвращаясь в свой дом к жене, один среди звезд, которые гуманоиды уже покорили, Форестер внезапно почувствовал зависть к беспечности математика. Суровые условия проекта становились просто нестерпимыми. На какой-то миг ему захотелось, чтобы гуманоид раскрыл его устрашающий секрет и тем самым освободил от ответственности. Но Форестер мгновенно распрямил плечи и взял себя в руки. Миниатюрные ракеты, лежащие глубоко под землей, являлись последней защитой человечества, и он не имел права лишить людей этой защиты.
На следующее утро Форестера вызвали телетайпом в столицу он должен был присутствовать на последнем заседании Совета безопасности. Правительство уже готовилось сложить полномочия в день выборов, призванных ратифицировать либо отклонить соглашение с гуманоидами. Однако предвыборные страсти накалялись — фанатичные противники машин проводили ожесточенную кампанию против андроидов.
Некоторые лидеры лейбористов опасались, что машины принесут с собой безработицу, хотя гуманоиды и обещали такое сокращение рабочего дня и повышение зарплат, какого никогда не удавалось добиться забастовками. Главы религиозных организации опасались, что знание и могущество гуманоидов откроет людям дорогу к вседозволенности и оттолкнет их от религии. Бюрократы неодобрительно относились к идее общества без сословий и классов.
Однако гуманоиды быстро изучили искусство политики. Они открывали офисы в каждом населенном пункте, демонстрируя всем желающим свои способности и благожелательность. Многочисленные машины стучались в двери, называли жителей по именам и призывали прийти на выборы и проголосовать в пользу соглашения, обещая райские кущи. Когда день выборов наконец наступил, лишь некоторые скептически настроенные граждане проголосовали за то, чтобы остановить наступление машин. Одержавшие победу гуманоиды не придали этому особого значения и предлагали свои услуги в равной степени сторонникам и противникам. Они издали приказ о расформировании правительства и немедленно приступили к уничтожению военного потенциала. Форестер задержался в столице еще на несколько дней, чтобы лично засвидетельствовать, как гуманоид вложил ручку в трясущиеся пальцы президента и продиктовал ему текст отречения от должности.
После того как члены расформированного Совета безопасности по очереди пожали на прощание руку бывшему президенту, тот шепнул Форестеру:
— Я вне игры. Теперь все зависит только от вас.
Посмотрев в его влажные подслеповатые глаза, Форестер молча кивнул. Он осознавал, что вся тяжесть секретного проекта отныне лежит лишь на его собственных усталых плечах. Однако, покидая правительственное здание, он чувствовал и некоторое облегчение — точно так же гуманоиды возьмут контроль над военным флотом Трипланетного альянса и избавят его собственную планету от невидимых детонаторов. Наконец-то можно было отправиться в Стармонт, к Рут и научным изысканиям, которые он так любил. Захваченный предвыборной горячкой, он совсем забыл о своей ночной поездке на старый маяк. Марк Уайт, его подозрительные сторонники и ненависть, питаемая ими к гуманоидам, — казалось, что всему этому просто нет места в наступающем светлом будущем.
Гуманоиды изъяли служебный самолет Форестера, объяснив, что подобные примитивные механизмы представляют опасность для человека. Когда один из андроидов отвез его в аэропорт, доктор обнаружил приготовленное для него совершенно новое и необычное средство передвижения: нечто длинное, зеркальное, в форме слезинки, лишенное крыльев и любых других движителей. Две машины проворно помогли Форестеру войти в овальную дверь, за которой оказалось полое пространство аппарата, прозрачного изнутри. Плотный материал покрывал все механизмы, и нигде не было видно панели управления. Дверь за спиной доктора закрылась сама собой.
— Каков принцип работы аппарата? — поинтересовался Форестер.
Машина, стоящая позади него, произнесла нейтральным голосом:
— Дверь управляется скрытым родомагнитным лучом.
Второй андроид стоял в противоположном конце аппарата и молча смотрел прямо перед собой. Он ни к чему не притронулся, но машина бесшумно поднялась в воздух. Первый гуманоид разложил низкую кушетку, вмонтированную в стену, и поинтересовался, не желает ли доктор присесть. Но Клэй не собирался отдыхать. Острое беспокойство овладело им, и десятки вопросов готовы были сорваться с языка.
— Крейсер двигается благодаря энергии превращения вещества. Конверторы находятся на Крыле IV, и энергетический заряд доставляется в нужную точку скрытым родомагнитным лучом. Сила, которая двигает корабль, создается в родомагнитном поле, — проинформировала доктора бесстрастная машина.
— А дальше? Какова стабилизационная способность поля?
— Не в нашей компетенции давать вам такую информацию. Люди, которые пользуются нашими услугами, вряд ли нуждаются в этом знании, а наука часто используется во вред Основной Директиве, — ответил андроид.
Форестер почувствовал себя неуютно. Оставшееся время он просто наблюдал за тем, что происходило снаружи. Крейсер быстро поднялся к перистым облакам, вошел в ионосферу. Доктор мог видеть, как медленно вращается его планета, как горы делаются маленькими и плоскими, а красные солнечные лучи падают на землю. Так же неожиданно, как и взлет, гуманоиды осуществили посадку на странном поле.
«Это — Стармонт?!»
Знакомые пейзажи бескрайней пустыни были ответом на его безмолвный вопрос, но все остальное вокруг изменилось. Новые стены и башни поднимались отовсюду, сияющие пастельными тонами в солнечных лучах. Возникшие из ниоткуда прекрасные сады заполняли неизвестные, вероятно, привезенные с других планет, растения.
Дверь крейсера не имела специальной ручки, но бесшумно открылась сама, как только доктор подошел к выходу. Предупредительные машины помогли ему спуститься на землю, пожалуй, слишком уж оберегая от возможных травм. Форестер едва дышал, глядя на новый коричневый тротуар и посадочную полосу в надежде увидеть лица жены и друзей. Внезапно он ощутил острое чувство безысходности.
Экзотические сады, посыпанные гравием аллеи и высокие стены виллы не стали для доктора сюрпризом — он знал, что вечно движущиеся машины перестраивали все вокруг в некое подобие рая. Еще мгновение Форестер не мог понять, что же именно было не так. Он пристально всматривался в зеленые сады на месте здания администрации и не понимал, почему высокие толстые стволы посаженных гуманоидами деревьев вызывают у него такое беспокойство. Наконец он понял, что не видит белой бетонной башни главного телескопа. Форестер с силой выдохнул и снова посмотрел на янтарно-голубую виллу на вершине горы.
