Порнову не до ручек с кнопками; в его руках извивается и скользит смуглое упругое тело; женщина стоит перед ним на четвереньках; бедра ее прижаты к его паху и почти полностью погружены в разноцветное дымящееся варево; пряди каштановых волос уходят в воду и расплываются в ней во все стороны множеством тонких нитей. Их становится все больше и больше; они уже не помещаются в воде, вылезают на поверхность…
Порнова кидает в жар; это совсем не волосы, это длиннющие крабьи усы. Испуганный донельзя, он хочет оттолкнуть от себя женщину, но видит перед собой – теперь они уже не в бассейне, а на огромной, размером в полкомнаты, белоснежной кровати – лишь чудовищного монстра – покрытого хитиновой броней гигантского тарантула; с мерзким шелестом десятки усов – сейчас они больше похожи на черные плети – взмывают в воздух и жгучими стрекательными нитями оплетают его беззащитное тело; смертоносный яд пушкинского Анчара напитывает распаренную кожу…
Видя, как от безумного жара вскрываются, лопаются наружу вены, Порнов рванулся – и вывалился из ночного кошмара.
– Ну вот, началось; тьфу ты, жизнь в полоску…
Было еще очень рано; чернота стояла до горизонта; лишь прямо над головой, в зените, небо начинало чуть светлеть.
– Отравился-таки; кретин, идиот, недоумок, – запоздало клял себя Порнов, чувствуя, как огнем горит тело, все, от пяток до головы. – Не мог до утра потерпеть; где теперь противоядие искать… да хотя бы рвотное… не видно же ни зги! Ладно, что без толку себя казнить; попробую в воду окунуться, жар сбить…
Промахиваясь мимо замков, он расстегнул скафандр – и только тут по-настоящему вспотел от облившей тело горячей струи; так из открытой двери парилки, с раскаленной каменки, вдруг врывается в казалось бы хорошо протопленную, но все же такую прохладную баню острый клин перегретого воздуха.
– Проклятый скафандр, – прошипел Порнов, расслабленно опускаясь на песок. – Скоро совсем меня с ума сведет; хочет – работает, хочет – нет. Надо будет по утру обязательно пресной воду найти, прополоскать его… ва-а-ау…
Он зевнул, защелкнул замки обратно и принялся мять правый бок в районе печени – у скафандра в этом месте располагался кондиционер; приятная прохлада потекла из-под ладони; Порнов сунул лицо в сгиб локтя, и, успокоенный, нырнул обратно в глубокий омут сна.
Глава 3. Что Порнов увидел с пальмы
Наутро Порнов долго не хотел подниматься. Разлепив веки, лежал на спине и глазел в небо, пытаясь припомнить, что же ночью ему такого ужасного приснилось; думал и ждал, когда выйдет солнце; потом вспомнил, что солнца не будет, и расстроился; потом вспомнил про свой эксперимент с кокосом – и обрадовался; приподнявшись на локте, подцепил чашку кокоса и допил остаток сиропа. Тот за ночь стал еще более газированным; Порнова некстати одолела икота.
– Икота, икота, перейди на Федота, – произнес Порнов магическое заклинание, – с Федота на Якова, с Якова на всякого…
Икота не прошла; зато, прошуршав в траве, заявился давешний краб.
– Явился…бдык, – удовлетворенно заметил Порнов. – Никуда не уходи, бдык. Будем мне, бдык, ложку делать.
Пока Порнов лежал, краб стоял смирно и только вздрагивал усами при каждом новом «бдык». Но, стоило Порнову сесть, как краб стал осторожно сдавать задом, маскируясь в траве.
– Умный, гад, – с некоторым уважением сказал Порнов; пока он поднимался на ноги, краб шмыгнул в траву и схоронился. – Да-а-а, и работничек из него – тот еще!
Ладно, обойдемся без усатых; что у нас на сегодня?
Порнов принялся загибать пальцы.
– Первым делом – поесть; а то с голоду брюхо сводит.
Во-вторых, надо все-таки залезть на пальму – посмотреть, куда это меня занесло; may be, и Мич с катапультой объявятся…
Вот, в – третьих: найти Мич и кресло – катапульту.
В – четвертых, пресная вода; а то от этой газировки и гастрит нажить недолго; да и умыться бы неплохо; скафандр, опять же, постирать…
Это уже в пятых; заняться скафандром и кондиционером.
На сегодня, пожалуй, хватит, – Порнов с сомненьем посмотрел на сжатый кулак. – Если хоть половину дел переделаю, и то за счастье.
Особенно «в-третьих» меня смущает; где поесть или там на пальму влезть – и где иголку в стоге сена найти…
Порнов разогнул средний палец обратно; посмотрел на образовавшуюся фигуру. – Вот именно!
Так, с чего начнем трудовой день? Правильно, с перекура.
Порнов уселся на песок и принялся меланхолично расшвыривать песок. Вскоре перед ним образовалась ямка, из которой торчал огрызок бывшего флагштока; ухватившись за него, Порнов выдернул из земли весь стержень; в длину он был сантиметров двадцать.
– Длинноват, – сказал Порнов, – ну да ничего; главное, торец ровный.
Он нашел на берегу камень с острой щербатой гранью и сделал на торце два неглубоких пропила; потом, уперев стержень в ствол пальмы, тем же камнем расколол его по этим выемкам вдоль; получилось три деревянные пластинки; крайние Порнов выбросил, а среднюю слегка обточил по углам – получилась плоская лопатка.
– Где там наша каша? – довольно осведомился он, запуская «ложку» вглубь ореха и выскребая ком аппетитно пахнущей массы.
Задумчиво пожевал и состроил кислую мину. – Герметик чистой воды; как сырую резину жуешь…
Что-то из этой массы, конечно, растворялось и усваивалось; но большую часть содержимого приходилось выплевывать обратно. Порнов выскреб весь орех дочиста, и едва заморил червячка.
– Так, с первым пунктом покончено; хотя, если подумать, от такой диеты и ноги протянуть недолго. На обед надо будет найти что-нибудь попитательней.
Дамы и господа! – объявил Порнов, расстегивая замки и вылезая из скафандра. – Вторым номером нашей программы – акробатические этюды!
Отсиживающийся в траве краб еще больше выпучил свои круглые глазки; постоянно третирующая его особь раздвоилась на две части; одна, белая и плоская, осталась сторожить остатки кокосового плода; другая же – темная и подпрыгивающая, двинулась прямо к нему, то бишь к пальме; будь у краба сердце, инфаркт ему был бы обеспечен.
То, что снаружи жарко, Порнов знал давно; но чтобы настолько – он не предполагал; впечатление было такое, словно из распахнутого скафандра он шагнул прямо в глотку сталеплавильной печи; «Только в печи жар, наверное, сухой, – подумал Порнов, – а здесь он сырой, влажный, душный»; он вспотел сразу и весь; так покрывается водой стекло, внесенное с холода в теплую комнату. И, что самое неприятное, пот никуда не девался, не высыхал и не испарялся; приходилось стирать его, сгонять вниз руками и стряхивать с ладоней.
– Точно, семьдесят по Цельсию, – ошеломленно подумал Порнов. – Тропики; к тому же вулканы эти коптят… С другой стороны, на солнце было бы еще хуже; без скафандра и воды я и суток бы не протянул.
