— Ты? — шагнул к ней навстречу Джек. — Как?.. — он осекся и остановился, сразу все поняв. Мгновенно включилось чувство предосторожности. Джек взял девушку под руку и почти выбежал с ней на улицу. Там он повел ее. в сторону парковых ворот.
Шли молча. Навстречу им довольно часто попадались прохожие. По припарковой трассе в обоих направлениях проносились авто.
Джек был так взволнован, что не обратил сразу внимания на своего однокашника по Колледжу, который, остановившись, окликнул его. Только уже пройдя несколько шагов, Джек оглянулся. Однокашник с удивлением смотрел им вслед. Гарди махнул рукой: мол, извини, спешу, и пошел дальше. Он только однажды за все время, что они шли рядом, посмотрел прямо в лицо Марии. В глазах девушки стояло такое отчаяние, что сомневаться в причине се безрассудного появления в подъезде чужого дома не приходилось.
Осталось только пересечь припарковую трассу, но по ней, как назло, то и дело проносились авто, за рулем которых сидели либо инженеры, либо агенты. Всякий раз при появлении авто с агентом Джек инстинктивно отступал от края тротуара, увлекая за собой Марию. Скоро они оказались на середине тротуара.
Гарди поймал на себе удивленный взгляд прохожего — пожилого высокого мужчины в длинном пальто и пожелтевшей от времени фетровой шляпе, и это подстегнуло его. Не отпуская Марии, он сорвался с места и побежал через дорогу. В это время справа вывернулось авто. Еще секунда — и произошло бы непоправимое, они были уже так близки к авто, что Джек увидел даже, как гневно вспыхнули глаза сидевшего за рулем агента. К счастью, он, видимо, очень спешил и не остановился.
Они забежали в парк. Джек взял Марию за плечи, повернул лицом к себе.
— Я погибла, — обреченно прошептала она. Лицо ее с мягким округлым подбородком с едва приметной ямочкой посередине, крупными губами было бы идеально красивым, если бы не несколько широкий, как бы придавленный сверху нос. Он нарушал общую гармонию лица, внося в него ассиметрию, но и в то же время придавая ему особую прелесть.
Джек привлек девушку к себе, поцеловал ее в губы, глаза, подбородок. Конечно, появление ее связано с тем несчастьем, которое тяготело над ними. Теперь оно стало неотвратимой реальностью. Машина сегодня сделала свой выбор, а Мария, как понял Джек, — свой. Завтра утром инспектор брачной службы не найдет ее дома, чтобы отвести к мужу, о котором она ничего еще не знала и не хотела знать.
— Прости меня, Мария, — тихо сказал Джек, — Прости мне мой страх. Благодарю тебя, родная, за мужество и за любовь. — Он отстранился от нее. В глазах девушки уже не было отчаяния. Они сияли любовью и счастьем.
— Я счастлива, Джек! — воскликнула она. — Я верила, что ты… — голос ее предательски дрогнул Она обняла Джека за плечи, прижалась к нему всем телом.
— Я не могу, — прошептала она.
Джек начал целовать ее лицо. Он очень боялся сейчас, что Мария заплачет и что эти слезы сомнут его решимость идти до конца по предложенному ею пути.
— Простимся с нашим парком, — отстранилась она от него. — Дома я сказала, что последнюю ночь хочу провести у Бэмов с Жанной, у меня есть на это разрешение. Они не будут беспокоиться за меня.
Джек горько усмехнулся про себя. Он даже не знал толком ее родителей. Всего несколько раз видел их издали на улице.
— Я лучше сгорю в крематории, чем соглашусь быть не твоей женой, Джек. Как здесь хорошо! — без всякого перехода добавила она. И оглянулась вокруг. — Кажется, что и воздух здесь другой, и жизнь совсем другая. Помнишь, как мы после занятий прибегали сюда? Давай обойдем сегодня все наши любимые уголки!
— Давай.
Мария неожиданно сорвалась с места и побежала по аллее в глубину парка. Джек устремился за ней.
Забыв обо всем, они бродили по парку. А время неотвратимо приближалось к часу сна. Они еще могли, разойдясь по домам, сохранить себе жизнь, но только ценой предательства своей любви. Они подошли к парковым воротам, остановились. Вот и подступили они к последней черте. Неповиновение Машине, а значит, Магистрату, в любом случае каралось смертью. Никаких исключений здесь не допускалось. Ну и пусть смерть, зато впереди у них есть еще несколько часов только им принадлежащей жизни.
Джеку вдруг стало совсем легко. Все сегодняшние переживания, весь страх перед неизбежным наказанием за Марию оставили его, освободив душу и сердце для неведомого, но бесконечно желанного.
До сих пор они изредка встречались украдкой здесь, в парке, виделись у Бэмов, и всегда, когда повзрослели, им хотелось остаться подольше вдвоем.
— Ты не боишься? — спросила Мария, глядя ему прямо в лицо. — Если…
— Нет, — ласково сказал Джек. — Никаких если. Все уже решено. Я не хочу…
— Я тоже. Пойдем?
Мария взяла его под руку, и они вышли за ворота. Наконец-то между ними не стояло никакой недосказанности, и им уже не надо было делать вид, что они не помнят о предстоящем выборе.
Поднявшись к себе, Джек забаррикадировал выход к лифту мебелью из гостиной. Он не знал точно, когда главный компьютер СБ обнаружит в его квартире чужую жену и объявит тревогу. Хорошо бы выключить во всей квартире свет, но это только ускорит развязку: тогда сигнал тревоги зазвучит сразу.
Оценивающим взглядом Гарди окинул баррикаду. Жаль, что дверь не закрывается на замок, но агентам и так придется попотеть, преодолевая преграду.
Мария стояла рядом. С лица ее не сходила бодрая улыбка, и только где-то далеко-далеко в глубине глаз девушки таилась обреченность.
Часы начали бить десять. Час сна уже наступил, и даже если бы они захотели сейчас изменить свое решение, было уже поздно.
Джек обнял девушку за плечи и повел ее в глубину квартиры. В конце концов они родились не только для того, чтобы бояться СБ, но и для любви тоже. Сперва пусть будет любовь, а потом все остальное. И тут же он подумал о том, что подводит Тонни, уходит от борьбы, но Тонни обойдется и без него. То, что он успел сделать, он сделал. А теперь он принадлежит только себе и Марии. Если ему суждено умереть, познав счастье настоящей любви, пусть так и будет.
В то время, когда Джек и Мария принимали роковое для себя решение, арестованные сегодня на пищевом комбинате биоры принимали свои муки.
Дик, Фест, Лит и Ривера находились в пункте обработки, в просторном подвальном помещении с каменными стенами и гладким полом, выложенным серыми тоже каменными плитами.
Узники полулежали в сверкающих никелем довольно странных па вид креслах с очень пологими спинками и широкими подлокотниками с глубокими выемками для рук. На головах биоров были металлические колпаки, от которых в разные стороны тянулось множество разноцветных проводов. Руки и ноги вестников были заключены в топкие металлические браслеты.
