— Неплохо, — признал Банни. — Но этого мало. Долго ли это может тянуться? Мне нужна постоянная позиция в программе, а не шелудивый номер на какую-то неделю.
— Думаю, что парня из ЦРУ, сидящего под башмаком у жены, люди купят, — сказал Дарк. — Во всяком случае… — он повернулся к Чаку. — Потом мы видим Зигги в деле, в руководстве ЦРУ, с разными полицейскими игрушками и электронными примочками. И вдруг его осеняет. — Дарк вскочил на ноги и забегал по комнате. — Он может использовать их против своей жены! А тут еще новый симулакрон.
Голос Дарка сделался металлическим: — «Да, сэр, что я могу для вас сделать?»
— Что скажешь, Чак? — спросил Банни, скаля зубы.
— Он убивает жену лишь потому, что она мегера? — выдавил из себя Чак. — Потому, что она его терроризирует?
— Нет! — воскликнул Джонс, срываясь с места. — Ты прав, нужна мотивация посильнее. Я, похоже, нашел… Девушка. У Зигги есть любовница на стороне, межпланетная шпионка. Красивая и сексуальная, понимаешь? А жена не хочет давать ему развод.
— Или же его жена познакомилась с подругой любовницы и…
— Подожди, — оборвал его Банни. — Что мы сочиняем? Психологическую драму или комедию? Это слишком запутанно.
— Верно, — согласился Джонс. — Мы уцепились за это, чтобы показать, каким чудовищем была его жена. Значит так: Зигги видит симулакрона… — Он умолк, потому что кто-то вошел в комнату.
Это был альфанец, одно из тех хитиновых существ, которые четверть века назад конфликтовали с Террой. Его клешни задрожали, когда он подошел к Банни, ощущая его присутствие с помощью антенн; альфанцы не имели зрения.
Осторожно коснувшись лица Хентмана, альфанец удовлетворенно повернулся, довольный, что все оказалось на своем месте. Его лишенная глаз голова повернулась, он потянул носом, определяя присутствие других людей.
— Я не мешаю? — спросил он дребезжащим голосом, с певучим альфанским акцентом. — Я услышал ваш разговор, и он меня заинтересовал.
— Риттерсдорф, — обратился Банни к Чаку, — хочу представить тебе одного из моих старейших и самых дорогих друзей. Я никогда никому не доверял так, как этому парню, Эр-Би-Эксу Триста Третьему. Может, ты этого не знаешь, но имена альфанцев похожи на номера автомобилей. Просто Эр-Би-Экс Триста Третий. Звучит, довольно безлично, но сердца у них действительно добрые. У Эр-Би-Экса Триста Третьего сердце из золота. — Он захохотал. — Даже два, по одному с каждой стороны.
— Приятно познакомиться, — машинально сказал Чак. Альфанец подошел к нему и коснулся его антеннами. Чаку показалось, что две мухи бегают по его лицу — исключительно неприятное чувство.
— Мистер Риттерсдорф, — зазвенел альфанец. — Рад с вами познакомиться. — Он отступил на шаг. — А кто еще в комнате, Банни? Я чувствую и других.
— Это Дарк и Джонс, — ответил Хентман, — мои писатели. — Вновь повернувшись к Чаку, он объяснил: — Эр-Би-Экс Триста Третий держит контрольный пакет «Пабтранс Инкорпорейтед». Это тебе о чем-нибудь говорит?
Чак поначалу не понял, но потом до него дошло. «Пабтранс Инкорпорейтед» была спонсором шоу Банни Хентмана.
— Это значит, — сказал он, — что хозяином всего является…
Чак умолк. Он хотел сказать «один из наших бывших врагов», но вовремя остановился. С одной стороны это действительно было так, но с другой — это все-таки бывший, а не сегодняшний враг. Терра и Альфа жили в мире, и чувство враждебности было сейчас неуместно.
— Ты никогда прежде не встречал альфанцев, — понял наконец Банни. — А жалко. Они отличный народ. Впечатлительные, с невероятным чувством юмора… «Пабтранс» частично спонсирует меня, потому что Эр-Би-Экс Триста Третий верит в мой талант. Он многое сделал, чтобы из комика, играющего в ночных клубах и только изредка появляющегося на экране, я стал звездой собственного телешоу. Шоу существует именно потому, что «Пабтранс» изрядно потрудилась, рекламируя его.
— Понимаю, — сказал Чак. Ему было плохо, но он не мог сообразить, почему. Может, из-за того, что он попал в ситуацию, которую не понимал?
— Альфанцы телепаты? — спросил он, хоть и знал, что это не так. У него была какая-то необъяснимая уверенность относительно этого альфанца; предчувствие, что тот знает все, что нет такого секрета, которого он не мог бы раскрыть.
— Они не телепаты, — сказал Банни, — но слышат гораздо лучше нас. — Он взглянул на Чака. — А с чего ты вдруг заговорил о телепатах? Мне интересно, потому что ты-то должен бы знать это: во время войны нам вбивали в головы все о врагах, а ты не настолько молод, чтобы не помнить этого.
Внезапно заговорил Дарк:
— Я вам скажу, в чем дело, я и сам много раз испытывал такое. Риттерсдорфа наняли ради его идей, и он не хочет, чтобы их узнавали без его ведома. Они принадлежат ему, пока он не решит открыть их кому-нибудь. Если бы он привел, скажем, ганимедийского студняка, это было бы, черт побери, нарушением всех наших прав. Мы превратились бы в машины, из которых автоматически выкачивают идеи. — Он повернулся к Чаку. — Не беспокойся, Эр-Би-Экс Триста Третий не может читать твоих мыслей. Он может лишь уловить тонкие нюансы твоего голоса. Кстати, просто удивительно, как много можно открыть таким образом. Альфанцы — прекрасные психологи.
— Сидя в соседней комнате и слушая журнал «Лайф», — заговорил Эр-Би-Экс Триста Третий, — я прислушивался и к вашему разговору о новом комическом персонаже, Зигфриде Тротсе. Он заинтересовал меня — и вот я здесь, Никто не возражает против этого?
— Никому из нас твое присутствие не мешает, — заверил альфанца Банни.
— Ничто так не развлекает и не занимает меня, как творческие беседы твоих талантливых писателей. Мистер Риттерсдорф, я никогда прежде не видел вас, но сразу понял: вам есть что сказать. Однако я чувствую вашу антипатию — глубоко скрываемую, впрочем, — к направлению, в котором пошел разговор. Можно спросить, что вы считаете неподходящим в фигуре Зигфрида Тротса и в его стремлении освободиться от неприятной жены? Вы женаты, мистер Риттерсдорф?
— Да, — ответил Чак.
— Может, это вызывает у вас чувство вины? — задумчиво сказал альфанец. — Может, подсознательно вы испытываете враждебные чувства к своей жене?
— Это уже близко, Эр-Би-Экс Триста Третий. Чак расстался с женой, она даже обратилась в суд. Во всяком случае личная жизнь Чака — это его дело. Мы здесь не для того, чтобы анализировать его поведение. Вернемся к работе.
— Однако я утверждаю, — упорствовал альфанец, — что в реакции мистера Риттерсдорфа есть что-то нетипичное. И мне хочется узнать, что именно. — Он повернул шишковатую безглазую голову к Чаку. — Может, если мы будем чаще встречаться, я пойму это. Полагаю, вам это тоже пойдет на пользу.
