— Ты бы все-так полегче, — проворчал Гур. — Наши годы молодые, везде успеем.
— Извини. На радостях расшалился.
Покинув общий строй, Арч лег на курс и включил автопилот. Вдалеке, на краю космодрома, виднелся колоссальный обелиск Памятника Всем Жертвам. Над далекими, дымчатыми зубцами горного хребта сияло голубоватое солнце Орепты. Гур порылся в рундучке, вынул и надел темные очки, вторую пару протянул Арчу.
— Ты сегодня что-то не в духе, — заметил он.
— Сон дурной приснился. Про Тхэ.
— Ясно, — понимающе кивнул Гур.
Ровные зеленые прямоугольники плантаций внизу сменились рыжими складками предгорья. Прямо по курсу вздымалась могучая горная цепь, ее кварциновые склоны сверкали и переливались на солнце. Арч сдвинул очки на лоб, чтобы полюбоваться этим гигантским самоцветом во всей красе, но Гур тронул его за локоть.
— Не советую, — предостерег он. — Глаза могут разболеться.
Когда бот перевалил через сияющие пики, внизу открылась узкая долина, зеленой морщиной вьющаяся посреди голого плоскогорья.
— Ну вот, скоро будем на месте, — нарушил долгое молчание Гур. — А все-таки, о чем ты так хмуро думаешь?
— О сто восемнадцатой устава, — признался Арч. — Как прикажешь понимать пресловутое невмешательство в естественный ход событий? Это значит, ходить по грязи — и не запачкаться. Упасть в воду — и не промокнуть. Разве нет?
— Выходит, так оно и есть.
— Не складывается что-то. Ведь когда ты вытащил меня с Тхэ, ты нарушил устав. Или я вообще ничего не понимаю.
— Я это сделал под личную ответственность, смотри ту же статью, пункт «б».
— Вот-вот. С одной стороны нельзя, а с другой стороны, можно. Нет внятной границы между тем и другим.
Гур озадаченно запустил пятерню в шевелюру.
— Задал ты мне задачку… — пробормотал он. — А впрочем, не так уж она запутана. Просто надо следовать не букве устава, а его сути. И суть предельно ясна — не вмешивайся, если есть хоть малейшая вероятность причинить вред.
— До ясности тут еще далеко, — возразил Арч. — Сначала объясни мне, как определить, где вред, а где польза. Ну, скажем, кого-то убивают на твоих глазах. Что ты будешь делать?
— Что бы ни происходило, я прежде всего не имею права раскрывать себя, выходя из роли. И отнюдь не из шкурных соображений, как ты, надеюсь, понимаешь.
— Значит, пускай убивают?
— Если я мог спасти человека, я делал это не задумываясь, — сказал Гур.
— Ну, а если убивают убийцу? — не отставал Арч.
Похоже, он загнал Гура в тупик. Во всяком случае, тот не спешил с ответом.
— Послушай, — произнес наконец он. — Не будь таким буквалистом. И еще — не пытайся получить готовый рецепт на все случаи жизни. Его не существует. Есть только твоя личная ответственность и твой служебный долг. А он полностью совпадает с твоим долгом перед человечеством, если угодно. И все.
— Совпадает? Полностью и всегда?
— Для меня да, — твердо заявил Гур.
— Предположим, что перестанет совпадать…
— Не могу себе такого представить.
— Я сказал, предположим.
— Тогда надо менять профессию. Чем скорее, тем лучше.
Этими словами Гур явственно подытожил разговор, и Арч не стал настаивать на продолжении.
Ущелье, над которым летел бот, постепенно расширялось, его заросшие кустарником склоны становились более пологими, затем впереди заблистала бирюзовая гладь высокогорного озера.
— Видишь домик на берегу? — показал рукой Гур. — Правь к нему. Садиться будешь на лужайке, прямо на пузо.
Арч стал выруливать к старенькому коттеджу с просторной террасой, стоявшему на опушке густых зарослей вблизи озера. Не слишком полагаясь на собственный опыт, он перевел автопилот в режим подстраховки, однако помощь автоматики не потребовалась. Бот мягко опустился в высокую траву, слегка завалился набок.
— Ты имел в виду что-нибудь конкретное, когда допытывался насчет сто восемнадцатой? — вдруг спросил Гур, шагая с Арчем к домику.
— Нет. Чисто академический интерес. Перечитывал в пути устав, наткнулся на эту закавыку.
Перед коттеджем на лужайке стоял очаг, сложенный из нетесаных камней. Над ним курился дымок.
— Ага, — заметил Гур. — Кажется, нас угостят печеными орехами. Тормек до них большой охотник. Э-эй, встречайте гостей!
В ответ из зарослей донесся свист, и на опушку вышел человек с охапкой хвороста в руках. Высокий, атлетически сложенный, он носил потертый комбинезон защитного цвета, форменный, однако без знаков отличия. Его кожа имела медный оттенок, характерный для коренных жителей Орепты. В коротко подстриженной черной шевелюре застряли пожухлые листочки.
Свалив хворост у очага, бригадир приветственно коснулся исцарапанной ладонью подбородка.
— Тормек рад вас видеть.
— Здравствуй, старина. Это Арч Эхелала. Принимай пополнение.
— Как прошло путешествие? — обратился к Арчу бригадир.
Тот не смог разобрать, то ли это церемониальная формула, то ли действительно вопрос, и сказал наобум:
— Спасибо, сносно.
Вполне удовлетворившись ответом, Тормек присел на корточки и стал подбрасывать сухие сучья в очаг. Пламя с треском набирало силу. Потянуло резким, приторным запахом горящей ароматической смолы.
— Орехи скоро поспеют, — сообщил бригадир. — Пойдемте в дом.
В углу просторного холла, в окружении мягких кресел, притулился столик, сервированный на три персоны. Кроме нескольких соусников и мисок с пучками лохматой сочной зелени, на нем стоял кувшин с густым белесым напитком. Тормек наполнил бокалы и подал их гостям, предварительно пригубив из каждого, как требовал древний обычай.
— А теперь, — произнес он, — к делу. Для начала посмотрим одну короткую видеограмму.
Тормек поколдовал над карманным пультом, включил видеограф напротив столика. На экране появилась улица, запруженная прохожими. Съемочная камера находилась на высоте примерно в два человеческих роста, неподвижная, нацеленная на двери дома по ту сторону улицы. Арч сразу узнал Тхэ — ее унылую, примитивную архитектуру, железные лестницы и мостки, ее суетливых жителей в однообразных темных одеждах.
— Смотри внимательно, — предупредил Гур. — Сейчас кое-кто появится. Может быть, твой знакомый.
Одна из дверей отворилась, из нее вышел коротконогий, заплывший жиром мужчина в алой мантии попечителя. Стоя на крыльце, он подал знак рукой, и сквозь поспешно расступающуюся толпу к дому подкатил, неслышно взревывая гудком, мощный черный автомобиль с эмблемой Попечительского Совета на боках. Из-за спины попечителя выскочил человек в синей форменке спортсмена, услужливо распахнул дверцу.
