1. Саманта Джейн Джонсон, (1831-1915) (погибла, объезжая лошадь).
2. Джеймс Эвинг Джонсон, (1833-1884) (погиб, пытаясь переправиться через Осейдж во время половодья. Я его едва помню. Он был женат на тете Кароль Пеллетье из Нового Орлеана).
3. Уолтер Рейли Джонсон, (1838-1862) (убит при Шайло).
4. Элис Айрин Джонсон, (1840-?) (Не знаю, что стало с тетей Элис. Она вышла замуж куда-то на восток.) 5. Эдвард Макфи Джонсон, (1844-1884) (погиб при железнодорожной катастрофе).
6. Аврора Джонсон (1850-?) (Последнее известие о ней пришло из Калифорнии около 1930 года. Была замужем несколько раз.) 7. Айра Джонсон, (2 августа 1852-1941) (пропал без вести в Битве за Британию).
* * *Когда в апреле 1861 года пал Форт Самтер, мистер Линкольн призвал добровольцев из ополчения нескольких штатов (как поступит и мистер Мак-Кинли в далеком будущем апреле.) На ферме Джонсонов в графстве Фриборн, Миннесота, на призыв откликнулись Эвинг, двадцати восьми лет, Уолтер, двадцати трех, Эдвард, семнадцати, и дедушка Эйси, которому в ту пору было сорок восемь. Это глубоко унизило девятилетнего Айру Джонсона, считавшего себя взрослым мужчиной. Как это так – его оставляют работать на ферме, когда все прочие мужчины уходят на войну. Хозяйничать остались сестра Саманта, муж которой тоже ушел добровольцем, и мать.
Айру мало утешило то, что отец вернулся почти сразу – его забраковали, не знаю за что.
Юный Джонсон терпел это унижение три долгих года, а двенадцати лет убежал из дома и записался в барабанщики.
Он спустился по Миссисипи на барже и умудрился отыскать Второй Миннесотский полк еще до того, как начался шермановский поход к морю. Его кузен Джайлс поручился за него, мальчика приняли на обучение – он ничего не смыслил в искусстве барабанного боя – и поставили на довольствие в штабную команду.
Но тут за ним явился отец и увез беглеца домой.
Так что Айра пробыл на войне всего три недели и ни разу не побывал в бою. И даже эти три недели ему не засчитали, в чем он убедился, попытавшись вступить в Союз ветеранов Республиканской армии.
Его послужной список не сохранился, поскольку полковой адъютант попросту отпустил его домой с дедушкой Эйси, порвав все бумажки.
Предполагаю, что дедушка задал отцу грандиозную трепку.
* * *
За те девять дней, что отец с Томом провели дома, перед тем, как отправиться в армию, я ни разу не видела, чтобы мать выразила отцу свое неодобрение – только в тот первый миг она не удержалась от удивленного восклицания. Но с тех пор она ни разу не улыбнулась. Чувствовалось, что между родителями неладно, но при нас они этого не проявляли.
Однажды отец все-таки раскрыл то, что его тяготило. Я помогала ему почистить и привести в порядок карты его пациентов, чтобы передать их доктору Чедвику на время войны.
– Где твоя улыбка. Индюшачье Яичко? – спросил отец. – Волнуешься за своего молодого человека?
– Нет, – солгала я. – Он должен был пойти, я знаю. Но я не хотела бы, чтобы уходили вы. Наверное, это эгоистично, но я буду скучать по вам, cher papa.
– И я по тебе. По всем вам. – Отец помолчал и добавил: – Морин, когда-нибудь и ты можешь испытать… думаю, наверняка испытаешь… что это такое, когда твой муж уходит на войну. Некоторые, я слышал, говорят, будто женатым людям на войне не место: у них ведь семьи. Но в этом есть жестокое противоречие. Негоже женатым пятиться и предоставлять холостякам сражаться вместо себя. Нечестно было бы надеяться, что холостяк умрет за моих детей, если я сам не желаю за них умирать. Если все семейные будут отсиживаться дома, то и холостые откажутся сражаться – чего ради они должны прикрывать женатых? И Республика будет обречена – никто не помешает варварам вторгнуться в нее. – Отец озабоченно смотрел на меня. – Ты же понимаешь, да?
Мне кажется, он искренне хотел тогда знать мое мнение, искал моего сочувствия. Я вздохнула.
– Да, отец, думаю, что понимаю. Но в такие времена еще острее ощущаешь свою неопытность. Я хочу одного – чтобы война поскорее кончилась и вы вернулись домой, и Том, и…
– Брайан Смит? Согласен.
– Да, и он. Но сейчас я подумала о Чаке. О Чаке Перкинсе.
– Он тоже идет? Молодец!
– Да, он мне сказал сегодня. Его отец дал согласие и завтра едет с ним в Джоплин. – Я смахнула слезу. – Пусть я и не люблю Чака, но у меня к нему особое чувство.
– И неудивительно.
В тот же день я согласилась пойти с Чаком на Марстонский холм, презрев клещей и миссис Гранди. Я сказала, что горжусь им, и приложила все мое умение, чтобы это доказать. (С презервативом – ведь я обещала отцу.) И тут случилось удивительное. Я пошла с Чаком, только чтобы позаниматься гимнастикой и тем доказать, что я горжусь им и приветствую его готовность сразиться за нас. Но произошло чудо. Фейерверк, да какой! У меня все поплыло перед глазами, веки крепко зажмурились, и я начала издавать громкие звуки.
А полчаса спустя чудо повторилось. Удивительно!
* * *Чак со своим отцом уехал на поезде 8:06 из Батлера, и в тот же день они вернулись – Чак принял присягу и вступил в ту же роту, что и наш Том (роту "С" Второго полка), и ему дали такую же отсрочку. Поэтому мы с ним опять подыскали почти безопасное местечко, и я еще раз с ним попрощалась, и чудо свершилось снова.
Я не влюбилась в него, нет. У меня перебывало достаточно мужчин, чтобы я научилась отличать здоровый оргазм от любви до гроба. Я просто радовалась тому, что нам так хорошо, и решила прощаться с Чаком, пока можно, почаще и погорячее – будь что будет. Чем мы и занимались всю неделю, пока не распростились окончательно – и навсегда.
Чак больше не вернулся домой. Нет, он не погиб в бою – он так и не выбрался из Чикамауга Парка в Джорджии. Его унесла то ли малярия, то ли желтая лихорадка, а может, и тиф. От этих болезней у нас умерло солдат в пять раз больше, чем погибло в боях. И все же они тоже герои. Разве не так? Они пошли добровольцами, они собирались воевать… и не схватили бы заразу, если бы сидели дома, не вступая в армию.
Я снова собираюсь встать на ящик из-под мыла. В двадцатом веке я то и дело сталкивалась с людьми, которые или вообще не слышали о войне 1898 года, или не придавали ей никакого значения. "А-а, эта… Это ведь была не настоящая война, так – заварушка. А что с ним приключилось? Подвернул ногу, когда бежал с Сан-Хуанского холма?"
Убила бы их всех! А одному выплеснула-таки сухой мартини.
Это все равно, на какой войне погибнуть – ведь смерть приходит к каждому только раз.
И потом, летом 1898 года мы не знали, что война скоро кончится.
Соединенные Штаты не были сверхдержавой – они вообще не входили в число крупных держав, а Испания тогда еще считалась великой империей. Наши мужчины вполне могли уйти от нас на долгие годы… и не вернуться. О войнах мы судим по кровавой трагедии 1861-1865 годов, а та война началась в точности как эта – с того, что президент призвал ополченцев. По словам старших, никому даже и не снилось, что мятежные штаты – которых было наполовину меньше северных, в которых было наполовину меньше населения и полностью отсутствовала тяжелая промышленность, необходимаядля современной войны, – что эти штаты продержатся четыре долгих, тяжких, смертельных года.
