— Потому, что Хават почтил его личным вниманием, — закончил он.
Она метнула на него быстрый вопросительный взгляд.
— Ты не доверяешь Хавату? — спросила она.
— Нет, но он стареет… он слишком много работал. Мы могли бы снять с него часть работы.
— Это лишь заставило бы его испытать стыд и ухудшило бы качество его действий, — сказала она. — После того, как он узнает о случившемся, он не позволит проникнуть в это крыло даже насекомому. Ему будет стыдно…
— Мы должны принимать собственные меры, — сказал он.
— Хават с честью охранял три поколения Атридесов, — возразила она. — Он заслуживает любого уважения и доверия, каким мы можем ему платить…
Пол сказал:
— Когда моего отца беспокоят какие-то твои поступки, он произносит Бене Гессери как ругательство.
— Что же такое беспокоит твоего отца?
— Твои с ним споры.
— Ты не твой отец, Пол.
И он подумал: «Это волнует ее, но я должен рассказать ей, что эта Шадоут сказала о предательстве среди нас».
— Что ты скрываешь? — спросила Джессика. — Это не похоже на тебя, Пол.
Он пожал плечами и подробно рассказал ей о своем разговоре с Шадоут.
А Джессика подумала о записке на листе. Придя к внезапному решению, она показала его Полу и рассказала о записке.
— Мой отец должен немедленно узнать об этом, — сказал Пол. — Я закодирую сообщение и передам ему.
— Нет, — возразила она. — Ты подождешь до тех пор, пока не увидишь его наедине. Об этом должно знать как можно меньше людей.
— Ты хочешь сказать, что мы никому не можем доверять?
— Есть другая возможность, — ответила она. — Может быть то, что послание дойдет до нас, тоже имелось в виду. Люди, которые передали его нам, могли верить в его правдивость, но может быть и так, что единственной целью было передать его дам.
Лицо Пола по-прежнему сохраняло мрачное выражение.
— Чем больше недоверия мы будем выказывать к своим соратникам, тем слабее станут наши ряды.
— Ты должен поговорить с отцом наедине и предостеречь его в этом тоже.
— Я понимаю.
Она повернулась к высокому окну и посмотрела на юго-запад, туда, где опускалось солнце Арраки — желтый шар над скалами.
— Я тоже не думаю, что это Хават, — сказал Пол. — Возможно, что это Уйе.
— Но он не лейтенант и не доверенное лицо, — сказала она. — И уверяю тебя, он ненавидит Харконненов также страстно, как и мы.
Пол посмотрел на скалы, думая: «И не Гурни… или Дункан. Может быть, один из младших лейтенантов? Невозможно. Все они происходят из семей, которые поколениями служили нам».
Джессика потерла лоб рукой, почувствовав, как устала. Сколь ко здесь таится опасностей? Она посмотрела на окрашенный в желтый цвет ландшафт, изучая его. За герцогскими землями располагалось хранилище, обнесенное высокими заборами. Ряды спайсовых силосных ям с похожими на пауков сторожевыми башнями на многочисленных ногах. Она могла разглядеть, по крайней мере, двадцать дворов-хранилищ спайса, тянувшихся до скал Защитной стены.
Солнце медленно исчезало за горизонтом. Показались звезды. Одна яркая звезда так низко повисла над горизонтом, что ее ясный свет создавал ритмичную вибрацию.
Рядом с ней в полутьме комнаты шевельнулся Пол. Но Джессика, сосредоточившаяся на этой звезде, осознала, что та находится слишком низко, и свет должен светить из скал защитной стены.
— Кто-то сигналит!
Она попыталась прочесть сообщение, но оно передавалось неизвестным ей кодом. На равелине возникли другие огни: маленькие жесткие точки на фоне черноты. И один из них, самый левый, замигал в ответ на сигнал, что был в скалах — очень быстро. И исчез. Фальшивая звезда на скале немедленно замигала.
Сигналы… они вызвали в ней дурные предчувствия. Почему воспользовались световыми сигналами? — спрашивала она себя. — Почему не прибегли к помощи передатчика?
Ответ был очевиден, эфир наверняка прослушивался агентами Герцога Лето.
Только световые сигналы могли означать, что они передаются врагами — агентами Харконнена.
В ответ постучали и голос человека Хавата произнес:
— Все в порядке, сэр… леди. Мистеру пора пройти к отцу.
«Говорят, что Герцог Лето закрыл глаза на опасности Арраки, что он бездумно шел к западне. Не лучше ли было предположить, что он так долго жил в присутствии крайней опасности, что не смог верно оценить изменение ее интенсивности? Или, может, он намеренно принес себя в жертву в надежде, что его сын сможет найти лучшую жизнь? Все указывают на то, что Герцог был человеком, которого нелегко было обмануть».
«Муад Диб», семейные комментарии принцессы Ирулен.
Герцог Лето Атридес прислонился к парапету посадочной контрольной башни на Арраке. Ранняя ночная луна сплющилась как серебряная монета и повисла над горизонтом. Под ней зубчатые скалы Защитной Стены сияли, как опаленные иглы сквозь пыльную дымку. Слева от него сияли огни Арраки.
Он думал о приказах, только что разосланных за его подписью по всем населенным планетам. «Наш великий падишах-Император приказал мне принять на себя управление этой планетой и покончить со всеми спорами».
Их неприятная ритуальность задевала его, наполняя одиночеством. Кого может обмануть эта бессмысленная фразеология? Конечно же, не Свободных. И не Малый Дом, члены которого были сторонниками Харконненов почти до последнего человека.
Они пытались отнять жизнь у моего сына! Волна гнева стеснила его дыхание.
Он увидел огни машины, движущиеся от его замка Арракис в направлении посадочного поля. Он надеялся, что это охрана, везущая к нему Пола. Промедление раздражало его, хотя он и знал, что это часть предосторожностей, предпринятой лейтенантом Хаватом.
Они пытались отнять жизнь у моего сына! Он тряхнул головой, отгоняя гневные мысли, и посмотрел на поле, по краям которого стояли пять его кораблей. Лучше осторожное промедление, чем… На лейтенанта можно положиться, напомнил он себе. Хорошо служил, полностью надежен.
В этот момент Герцог почувствовал, что его собственной сокровенной мечтой было покончить со всеми классовыми различиями и никогда не думать о беспомощных приказах. Он посмотрел на небо и подумал, что вокруг одного из этих светил вращается Келадан… но я больше никогда не увижу своего дома. Тоска по Келадану сжала его грудь внезапной болью.
Я должен скрывать свои чувства, подумал он. Ради мальчика. Если ему суждено когда-нибудь иметь свой дом, то он будет здесь. Я могу думать об Арраки как об аде, доставшемся мне в удел еще при жизни, но он должен найти здесь нечто, что вдохновит его. Должно же здесь быть что-то такое…
