- Ты стал много пить, Данилыч, - мрачно констатировал Чуев.
- Я знаю, - ответил Богатырев. - Только, наверное, не много, а часто.
Скучно как-то стало последнее время.
- А ты женись, - предложил Мухин. - Не соскучишься.
Богатырев ответил не сразу.
- Нет, ребята. Мы с Моисеем как доказательство от обратного.
- В каком смысле? - не понял Лобачевский.
- Должен же быть у вас перед глазами пример неженатого мужика. Должны же вы с чем-то сравнивать свое счастье. - И добавил с усмешкой: - Или несчастье.
На улице что-то бабахнуло, и гулкое эхо отозвалось многократным повтором.
Все повернулись в сторону балкона и медленно начали вставать с мест. На балконе у Богатырева было тесновато, но поместились все. Через несколько секунд томительного ожидания небо с треском разорвалось тысячей огней праздничного фейерверка. На улице послышались крики. После каждого нового букета огненных цветов народ с самозабвением кричал "Ура!". На Костю накатило воспоминание, как в детстве на Седьмое ноября или Девятое мая вечером с родителями и знакомыми они ходили на пустырь смотреть салют. В те дни тоже все были искренне счастливы. И если не все, то многие.
Так же по одному все вернулись в комнату. Между тем небо снова и снова освещалось яркими разноцветными вспышками. Так продолжалось около часа.
После фейерверка гости помогли хозяину квартиры убрать со стола, вымыть посуду и разошлись по домам. Народ продолжал гулянье, начатое утром.
Кругом слышались песни и смех. Проехав две остановки на метро, Костя и дядя Юра неторопливо шли от станции до дома.
- По пиву? - предложил Костя, когда они проходили мимо шумного кафе.
- Не возражаю, - ответил дядя Юра.
Они купили по пластиковому стакану светлого "Тульского" и той же неторопливой походкой пошли дальше в сторону дома.
- Ты коренной москвич? - вдруг спросил Костя.
- Нет. Мать с отцом приехали на стройку. Там и познакомились. У меня вообще занятная родословная.
- Ты сын турецко-подданного? - улыбнулся Костя.
Дядя Юра сделал большой и вкусный глоток янтарного напитка, облизал губы и глубоко вздохнул.
- Начнем с отца. Его отец, то есть мой дед, познакомился с моей бабкой в Первую мировую войну. Дед у меня был донским казаком. Как-то они ворвались на плечах противника в его лагерь, и тут-то он увидел молодую докторшу. Не знаю, что он ей там рассказал, и главное, как она его поняла, но с войны дед привез жену-немку. Вот отсюда, наверное, все и пошло.
Представляешь, какая смесь...
- Что русскому хорошо, то немцу смерть, - согласился Зубков и запил эту мысль пивом.
- Матушка у меня тоже была дай Бог каждому. Ее отец, мой дед, был грузином. Потомственный князь. Женился на хохлушке. В общем, коктейль Молотова. Детство мое прошло в коммуналке. Так что вспомнить есть что.
На перекрестке человек сорок весело отплясывали под местный духовой оркестр. Милицейские патрули миролюбиво прогуливались по городу, не мешая народу веселиться. Городские власти принимали в веселье самое непосредственное участие. До поздней ночи по городу ездили передвижные магазинчики и продавали напитки и легкую закуску.
Оказавшись дома, Костя позвонил Наташе и спросил, как у нее дела.
Наташа сказала, что все в порядке. День прошел спокойно. Сейчас они с девчонками сидят и пьют чай в столовой. Ночевать она останется в больнице. Домой придет не раньше чем завтра вечером.
Положив трубку, Костя развалился в кресле и включил телевизор. Делать было вроде как нечего, а спать ему пока не хотелось. Экран еще не загорелся, но Зубков уже услышал неспешную, отрывистую речь Компотова. Костя взглянул на часы. Компотов не изменил своему стилю. Он, как и всегда, говорил, делая секундную паузу почти после каждого слова.
"...Как бы там ни было на самом деле, - говорил Компотов, - народ, общество приняло так называемую поющую революцию достаточно спокойно.
Весь день на улицах города продолжались праздничные гулянья, к вечеру перешедшие в карнавал. Люди собираются большими группами, танцуют вальсы, поют песни. Мэрия позаботилась о том, чтобы праздник был полноценным. По городу курсирует несколько сотен автолавок, прямо с колес снабжая людей напитками, закусками и мороженым. Спонтанный праздник был обеспечен всем необходимым. Милиция не вмешивается и спокойно наблюдает за происходящим, пресекая редкие случаи нарушения общественного порядка.
Праздник продолжается. Новая власть обещает настоящую демократию, свободу слова, свободу мысли. Ну что же, посмотрим. Еще ни одна власть не объявляла, что с первых же дней ее правления начнется террор. В конце концов, история знает сотни примеров..."
Зубков не дослушал, какие же примеры знает история, и выключил телевизор.
....
........
..........
Глава 24
"Нарушение конвенции о биологическом оружии".
Индустриальный город. Два часа дня. Жара. Августовское солнце расплавило асфальт, и он стал мягким. Хозяин кафе подметал с пола стекла от разбитой ночью витрины. Милицейский патруль из пяти человек в полном спецобмундировании с поднятым забралом из небьющегося пластика, обильно потея, мерно вышагивал по тротуару. Сержант непринужденно поглаживал пальцем спусковой крючок автомата. Шел третий день, как Наташа ушла из дома и не вернулась.
Зубков сидел в пустом летнем кафе и допивал вторую бутылку "Боржоми".
Переполненный автобус, первый за два часа, подкатил к остановке, фыркнул, и его двери с трудом открылись. Люди, стоявшие на остановке, ринулись к автобусу, когда тот еще до конца не остановился, и попытались опровергнуть утверждение водителя, что машина не резиновая. Штурм сопровождался отборным матом и банальными бытовыми оскорблениями. Автобус был зеленого цвета, но сейчас это не имело ни малейшего значения.
Еще неделю назад цвет автобуса определял количество остановок, которые он сделает на своем маршруте. Красный останавливался на каждой остановке.
Желтый - через одну, зеленый - через две. Еще неделю назад в этом была своя прелесть. Теперь же это было неважно. Наземный транспорт стал ходить крайне нерегулярно. В магазинах опустели полки, а то, что на них еще осталось, стоило в двадцать раз дороже, чем неделю назад. Большинство горожан сидели дома и ждали хоть какой-то ясности. Комитет обещал порядок и закон, но не было видно ни того, ни другого. По стране поползли слухи, что вклады населения будут полностью заморожены до окончания переходного периода, а зарплата будет выплачиваться карточками на продукты. С продуктами у народа было все в порядке, по крайней мере на ближайшие два месяца, и возможно, поэтому большинство работоспособного населения воспользовалось конституционным правом раз в год взять десять дней дополнительного отпуска за свой счет в любое удобное время. Конституцию пока еще не отменили.
