Вода, казалось, массировала мышцы, застывшие от долгого сидения в заточении.
«Я совсем не в форме, — подумал он. — Надеюсь, удастся немного подкачаться перед охотой!»
Дэйн перевернулся и поплыл на спине. В это время кто-то рядом произнес его имя:
— Дэйн?
Марш повернулся и увидел, что рядом с ним плывет Даллит.
— Я-то думал, что ты отмокаешь в горячей ванночке, как Райэнна, — с удивлением произнес он.
— А я так и делала, — сказала девушка. — В маленьких водоемчиках вода горячее и… — Она запнулась в поисках подходящего слова. — И там куда комфортнее. Но потом я увидела тебя и решила поговорить с тобой.
Какое-то время оба они плыли рядом, и Дэйн смотрел на огромную Красную Луну в небе.
— Думаю, что неправильно называть это спутником, — проговорила Даллит. — Скорее это просто другая планета, причем по размерам ее можно считать едва ли не планетой-двойником.
— Она кажется более крупной, чем здешнее солнце, — согласился Дэйн. И верно, солнце висело в небе непритязательным оранжевым шариком размером с обеденную тарелку, а Луна закрывала приблизительно шестую часть небосклона. — Те, кто живет на этом спутнике, здесь будут казаться великанами, — усмехнулся Марш, вглядываясь в странные отметины, покрывавшие широкое красное «лицо».
Даллит проговорила с каким-то особенным, очень серьезным выражением:
— Скоро мы окажемся там.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Я встретила здесь двоих людей с планет, входящих в систему Содружества, — ответила Даллит. — Они знают мою планету, хотя никогда не были на ней. Они страшно удивились, потому что люди моего племени, как тебе известно, если и покидают планету, то только группами, мы не можем жить в одиночестве, без своих соплеменников. Ну вот… эти двое очень удивились и буквально засыпали меня вопросами, я, конечно, тоже кое-что у них выспросила. — Девушка указала на висевший над их головой диск: — Охота происходит там.
Затем Даллит объяснила, что планета охотников и Красная Луна обращаются друг вокруг друга, двигаясь по орбите, поэтому солнечные затмения очень часты в мире охотников, а лунные затмения случаются реже. Во время следующего солнечного затмения — если смотреть с Луны — дичь будет доставлена на Луну, и, как только свет вернется, начнется охота. Задача дичи дожить до наступления следующего затмения — тогда охота будет прекращена. Охотники-победители, те, кто забьет свою дичь, возьмут с собой тела убитых ими сюда, где состоится большое празднование. Уцелевшая дичь будет чествоваться, получит награды и возможность отправиться в любое место, куда пожелает.
— Они знают, как выглядят охотники? — спросил Дэйн.
— Нет, — покачала головой Даллит. — Мне сказали, что никто не знает этого. Все повторяют то, что сказал нам Клифф-Клаймер: «Дичь видит охотника только перед смертью».
— Да это просто какая-то чушь собачья! — возмутился Дэйн. — Не может быть, чтобы не существовало ни одного человека, который, сражаясь с охотниками, не вышел бы победителем и не рассказал другим, как те выглядят.
— А если охотники неуязвимы? — абсолютно серьезно заявила Даллит. — Я слышала, что существуют такие племена. Получив ранения, они просто регенерируют свои вышедшие из строя органы.
— А я вот думаю иначе, — медленно проговорил Дэйн. — Если охота для этого народа — некий религиозный ритуал, то для тех, кто называет себя охотниками, в этом процессе должен присутствовать подлинный риск. Смыслом большинства религий так или иначе является победа над смертью. Поэтому люди, превратившие охоту в религиозный обряд, для которого подбирают наиболее опасную дичь, не могут быть неуязвимыми. Если бы они просто желали порезвиться, убивая кого попало, то просто выбирали бы наиболее покорных рабов, а ведь охотники идут на баснословные траты и риск, находя для себя жертвы среди храбрых и отчаянных людей. Вряд ли они устраивают простое кровопролитие, как на бойне. Поэтому-то я и считаю, что у нас существует шанс, но заключается он в том, чтобы убивать их…
Даллит не ответила. Она поплыла к берегу, и Дэйн последовал за ней. На мелководье Марш догнал девушку, которая стояла по колено в воде. Первый раз ему довелось увидеть Даллит обнаженной, без столь знакомого ему свободного белого платья, которые так любят ее соплеменницы.
«И она тоже прекрасна, — подумал Дэйн. — С первого момента, как я увидел ее, она стала для меня воплощением неподражаемой красоты». И несмотря на это, Марш отметил, что нагота Даллит не находит в нем мгновенного сексуального отклика, подобного тому, который вызвало обнаженное тело Райэнны. «Это происходит только потому, что я привык защищать Даллит, заботиться о ней, оберегать ее от всех бед и страхов».
Марш немедленно подавил все промчавшиеся в его душе эмоции, понимая, что девушка, со своей сверхчувствительностью, может уловить их.
«Я люблю ее, и вместе с тем она и вполовину так не привлекает меня сексуально, как Райэнна. Я посмотрел на обнаженную Райэнну в воде и почувствовал себя варваром, готовым немедленно прыгнуть на нее, как и полагается обезьяноподобным. А ведь я не чувствую к ней даже особенной душевной теплоты».
После теплой воды воздух казался особенно холодным, и Дэйн поспешил облачиться в плотную рубаху, перетянув ее поясом. Посмотрев на свои голые ноги, он подумал: «Однако насколько же наше самосознание зависит от одежды! Если бы меня спросили об этом еще год назад, я бы ответил, что все это ерунда собачья, на которую мне совершенно наплевать. Одежда есть одежда, без нее просто холодно, да и копы немедленно потащат тебя в ближайший околоток, если выйдешь на улицу нагишом. Так ведь нет же! Оказывается, для западного человека мужчина — это некто в портках. Без них как-то неловко».
Марш последовал за Даллит к берегу. Смеркалось, и прочие купальщики тоже начали покидать водоемы. Светлые волосы, покрывавшие плечи Даллит и доходившие ей едва ли не до поясницы, делали девушку обворожительной, а длинная терракотовая рубаха выглядела на ней довольно кокетливо.
— Странно как-то… эти все люди, они смотрят на меня.
— Мне тоже, — ответил Дэйн. — Купаться в голом виде там, откуда я родом, не принято. Ну, конечно, я много путешествовал, бывал и в местах, где это вполне естественно, так что мне, в общем-то, все равно. У нас есть такая поговорка: «В чужой монастырь со своим уставом…» Монастыри — это такие религиозные общины, в каждой из которых свои правила, иногда довольно строгие, и их нужно исполнять, если ты каким-нибудь образом оказался в стенах этого самого монастыря… Поэтому и говорят, что в чужой монастырь со своим уставом не лезут.
