— Ну-ну, — Скайтер растерянно усмехается. — Должен заметить, что я не рассчитывал на… столь радикальные изменения. Джао, ты-то сам понимаешь, что весь проект контакта нужно пересчитывать с учетом твоей заявки?
— Понимаю. Прекрасно понимаю. Вот и займись. Полгода пролетят быстрее, чем ты думаешь.
— Но у нас очень мало времени! Такая задержка может оказаться фатальной!
— Возможно. А может, и нет. Суоко, по-моему, настало время сделать перерыв? — лицо негра выходит из фокуса и отдаляется.
— Да, действительно… — Женщина несколько секунд размышляет. — Полагаю, члены Совета согласятся в необходимости переноса заседания. Обсудите между собой, а там видно будет. Только, Джао… Судьбу твоего предложения решит не Совет. Учитывая его важность и неоднозначность, ты доведешь информацию о куклах до всех Хранителей. Вопрос решим общим голосованием с трехпроцентным вето-барьером. Робин, запланируй. Джао, надеюсь, что ты не станешь тянуть с докладом.
— Разумеется, — откликается тот. — Он почти готов, осталось еще раз просмотреть. Через полчаса разошлю. А сейчас, если мы закончили…
— Заседание завершено, — голос Ведущей сопровождается мелодичной трелью. — Робин, закончить запись.
Картинка гаснет.
— Ну и ну… — Фарлет откидывается на спинку кресла и барабанит пальцами по подлокотнику. Потом поворачивается и в упор смотрит на разглядывающего его Тилоса. — Удивлен?
— И часто… такое случается? — глаза стажера задумчиво прищурены. — Ну, столкновения лбами. Угроза вето.
— Нет, нечасто, — наставник снова откидывается на спинку кресла. — На моей памяти вето упоминается в Совете лишь в третий или четвертый раз. Кажется, все-таки в третий. Н-да. И чего вдруг Джао так раздухарился? Ладно, дождемся его доклада, чтобы на слух не воспринимать. У тебя другие вопросы есть?
— Куча! — честно признается стажер. — Что такое Архив? И Правило весов? А кукла откуда?..
— Стоп! — обрывает его Фарлет. — Не все сразу. Давай по пунктам. Правило весов, если упрощенно, гласит, что запрещается прямое воздействие в любой форме на людей, чей вес в обществе превышает коэффициент Камруса. Методы расчета веса рассматриваются в социопсихологии, можешь поизучать, если хочешь. Крайне нудная и скучная область, сразу предупреждаю. Камрус – один из первых Хранителей, разбиравшихся в предмете, но он был весьма академичен по складу ума, его монографии тяжело читать. Сейчас важно, что вероятность неудачного вмешательства прямо пропорциональна кубу веса, причем вероятность в полтора процента считается высокой. Например, если ты неудачно установишь ментоблок человеку, тот может сойти с ума. Но одно дело, если речь о пьянице-дворнике, проблемы которого спишут на белую горячку. И совсем другое – Народный Председатель, которого вполне могут вылечить квалифицированные психиатры, после чего он навсегда станет нашим смертельным врагом. Или же вылечат, но не до конца – и мы получим на верховном государственном посту буйного шизофреника, который, например, развяжет массовый террор против покушавшихся на него врагов народа. Нас-то он не зацепит, но вот других…
— Ух… — какое-то время Тилос переваривает сказанное. — А Архив?
— Спроси что полегче, — усмехается наставник. — Я не знаю. И никто не знает.
От удивления у ученика широко распахиваются, но тут же сужаются глаза.
— Опять никто не знает?
— Ага! — куратор закидывает руки за голову. — Архив каким-то образом связан с Робином, хотя и не является его частью. То, что хранится в «Ойпиэнах» и памяти Робина, является записями, надерганными из колец, как он говорит, Архива. Таких колец известно восемь штук, а доступ к новым появляется внезапно и бессистемно раз в несколько лет. Мы по мере возможности стараемся систематизировать доступные данные, но поскольку системы нет изначально…
— Вот как. А я могу покопаться в Архиве?
— Разумеется. Однако ты еще и прямой интерфейс с Робином толком не освоил. Читать Архив – совсем не то, к чему ты привык. Похоже, система рассчитана вовсе не на человеческое сознание. Э-э… Ну, такое нужно пережить самому. Словами не описать. В общем, в голову прямо-таки сами лезут разные мысли, образы, идеи. В значительной части бесполезные, словно в дурацком сне – то ли и в самом деле полный бред, то ли мы просто не доросли до понимания. Но иногда всплывают просто жемчужины наподобие наших челноков. Нужна очень сильная психика, чтобы работать с Архивом долго и при том плодотворно. Из действующих Хранителей лучшие операторы – Джао и Лангер, они способны сидеть в подключении часы напролет. А меня лично дольше чем на пятнадцать минут не хватает, и я там еще ни разу ничего полезного не нащупал. Помню однажды…
Внезапно Фарлет громко хрюкает от смеха.
— Да, яркое получилось воспоминание. Я внезапно понял, как из трех килограммов цинковых гвоздей создать универсальную машинку для перегонки спирта в золотую амальгаму. Когда полчаса спустя пришел в себя, а Робин проиграл запись моего трепа, я чуть от стыда не помер – такую пургу нес, хоть вешайся. Нет, я решительно предпочитаю роль оперативника. И ты, если почувствуешь, что не уживаешься с Архивом, не насилуй себя. Аналитикой и раскопками пусть занимаются те, кто к ним расположен.
— Хм… а сам Робин не может… ну, построить каталог, что ли, таких образов, чтобы перебирать не все подряд, а только понятное?
— Нет. Робин не может ничего подсказать по теме, которую мы не знаем. Зато он прекрасно умеет работать с тем, что нам удалось понять и четко сформулировать, у него что-то типа ассоциативной памяти. Так что главное – выцепить идею, а уже дальше куда легче.
Какое-то время Тилос размышляет.
— И в очередной раз получается, — наконец медленно произносит он, — что мы живем по чьей-то подсказке?
— Угу, получается, — хмыкает Фарлет. — Очень многие так думают. Квалифицированный психиатр нашел бы немало интересного в том, как мы Робина одновременно обожаем и побаиваемся. Потому и новые идеи многими воспринимаются в штыки. Обнаруженные Джао роботы кажутся мне весьма перспективными, но есть шанс, что против них проголосуют исключительно из-за недоверия к системе. В общем, если захочешь напрямую покопаться в Архиве, Робин знает, как. Заодно потренируешься в использовании прямого интерфейса. Можешь еще попросить Джао или Лангера, они никогда не отказываются помочь. Ну все, мне пора. Дела, понимаешь. Нет больше вопросов?
Тилос машинально кивает.
— Тогда до встречи, — Фарлет стремительно поднимается из кресла. — Бывай.
Ученик сидит в опустевшей комнате и невидяще смотрит на переливающуюся красками стену. Его губы безмолвно шевелятся, глаза прикрыты. И когда его веки наконец приподнимаются, в зрачках плещется страх.
