Всё-таки, даже Харухи не потребовала брать с собой ноутбук и писать дома. Может, забыла, разозлившись до чёртиков, но мне только лучше.
Ёжась, когда на полпути из школы задул пронизывающий, точно спустившийся с гор ветер, но определённо чувствуя дыхание весны, и размышляя — если вдруг в следующем учебном году появятся желающие вступить в литературный кружок, попадут ли они автоматически в «Бригаду SOS» — я добрался домой.
Так что сесть за продолжение автобиографического рассказа мне довелось только на следующий день после школы.
Та-ак, докуда я там дописал? А, до места, где мы покупаем билеты…
Тогда продолжу оттуда.
Благополучно попав в кинотеатр, мы с Миёкити заняли места в центре единственного, и уже поэтому едва ли просторного зала. Явка была, видимо, никакой, поскольку зал не то, что стоял полупустым — а вообще пустовал.
Про фильм, который мы смотрели, скажу — это был сплэттэр-ужастик[17]. Честно говоря, я не фанат жанра, но в тот день не мог отказать желаниям девушки. Однако же не вяжутся с её тихой наружностью такие вкусы. Наверное, ей очень хотелось это посмотреть.
Превратившись на время показа в ревностного кинофаната, Миёкити наслаждалась кино, но всё-таки время от времени, в особенно страшных местах ужастика, послушно вздрагивала, отворачивалась, и один раз схватила меня за руку, этим меня почему-то успокоив.
Однако всё остальное время она ела экран глазами с таким прилежанием, что и создатели фильма, наверное, не ждали, что кто-то будет смотреть его так внимательно. Раскрывая к случаю своё впечатление о фильме, сознаюсь, что ничего, кроме «да-а… второсортное кино» я сказать не мог. Потерянного времени не жаль, но и особо хорошего ничего нет. Не помню, чтобы слышал о нём прежде хоть какие-то отзывы — должно быть, огласку его выход получил самую минимальную.
Почему, интересно, Миёкити обязательно хотела его посмотреть?
Я спросил её об этом:
— Потому, что в нём играет мой любимый актёр, — ответила она, чуть смутившись.
Потянулись титры, закрылся занавес и мы вышли из кинотеатра.
Была вторая половина дня. Пообедать, что ли, где-нибудь… Или уже домой? Пока я думал над этим, Миёкити очень смущённым тоном спросила:
— Мне бы хотелось зайти в одно кафе, можно?
Взглянув, я увидел, что в углу страницы её туристической брошюры красной ручкой был обведён кружок. Магазин, причём отсюда туда можно было добраться пешком. Немного подумав, я согласился:
— Конечно, можно.
Мы двинулись в путь, пользуясь простенькой картой на странице брошюры. Миёкити всю дорогу молчала и шла рядом со мной чуть позади. Можно было бы о чём-нибудь поговорить, но ничего не приходило в голову.
Прогулявшись некоторое время, мы добрались до маленького кафе. С виду это была модненько оформленная внутри и снаружи лавочка из тех, чтобы зайти в которые одному, парню потребовалось бы невероятное мужество — настолько мужчины были тут неуместны. Я машинально остановился перед входом, но Миёкити тревожно посмотрела на меня, и совершенно естественным образом я толкнул деревянную дверь.
Как и следовало ждать, посетители были почти все женщинами. Притом броско одетыми. Было и несколько пар, так что у меня немного отлегло от сердца.
Проводившая нас до свободного столика официантка мило оглядела нас с Миёкити, определённо мило принесла нам стаканы с водой, и ещё милее выслушала наш заказ.
Внимательно изучав меню секунд тридцать, я попросил Наполитан и холодное кофе, а Миёкити - кусок особого торта. Судя по всему, она заранее решила, что будет заказывать, поскольку когда официантка принесла на пробу десять сортов торта, она без колебаний указала на Мон-Блан[18].
— Ты только торт будешь? — спросил я, вроде бы, — Этим разве наешься?
— Нет-нет, ничего, — выпрямившись и положив руки на колени, ответила она с нервозным видом, — Я обычно мало ем.
Неожиданный ответ. Может, из-за того, что я посмотрел с недоверием, она сразу печально опустила голову. Я тут же бросился объясняться, и с большим трудом мне удалось вернуть улыбку на её лицо. Как сейчас припоминается, наговорил вещей, от стыда за которые можно вспотеть. Что она и так весьма симпатичная, что… ух, я даже приводить их тут не могу. Однако на самом деле Миёкити была красивой девочкой. Настолько красивой, что подозреваю, половина мальчишек из её класса была в неё влюблена.
Принесённые Мон-блан и чай Дарджилинг[19]. Миёкити истребляла около тридцать минут. За это время я быстро всё съел и выпил, и успел осушить даже воду, образовавшуюся из растаявших кусочков плававшего в холодном кофе льда.
Было довольно-таки скучно, но чтобы Миёкити этого не заметила, я расспрашивал её на подходящие темы, кивал и покачивал головой… Хотя если подумать, пожалуй, ни к чему было так интересоваться собеседником. Я тогда был просто само внимание. Наверное, я тоже нервничал…
Уж по счёту в кафе мог бы заплатить и я. Однако Миёкити упрямилась до последнего, говорила, что заплатит сама за себя и ничего не слушала:
— Это ведь я попросила тебя со мной встретиться, — было её объяснение.
Закончив рассчёты, мы вышли под яркие лучи солнца. Куда ещё мы пойдём после фильма ужасов и модненького кафе? Или хватит на сегодня?
— ……
Пока мы шли, Миёкити некоторое время молчала. Затем, наконец, произнесла:
— Есть ещё одно место… последнее…
Полушёпотом она сообщила мне место. Это был мой дом.
Так что я привёл её домой, и вместе с появившейся, точно она дожидалась нашего возвращения, сестрёнкой, мы втроём играли в приставку.
— Фух.
Дописав до этой строчки, я остановился.
Здесь, в клубной комнате, были только Коидзуми и Нагато. Харухи, как обычно, носилась по школе, а Асахина-сан ушла в кружок рисования, чтобы в последний раз проверить рисунки.
Пока я пролистывал написанный мной текст с самого начала, на поле моего зрения с краю вторглось лицо Коидзуми:
— Дописал? Уже?
— Не знаю… — ответил я, и подумал, что да, пожалуй: закончить можно и тут. Что толку всё это писать? Ради литературного кружка, ради Нагато — я бы ещё постарался, но мы-то просто разгоняем Харухину скуку и помогаем бригаде дальше занимать свой форт. Коидзуми дёргает за ниточки, а председатель у него вроде куклы, что всё метит своею властью злоупотребить. Так сказать, опосредованный театр одного актёра.
