На ее глаза навернулись слезы. Потекла тушь. Джулия прошла в ванную и смыла макияж. Немного подумав, забралась под душ. Вода, пущенная под максимальным напором, не успевала попасть в сливное отверстие и заливала пол ванной, угрожая вырваться за ее пределы. Но Джулии было не до того. Перед ней стоял выбор: то ли попытаться разыскать Джека, то ли обратиться в полицию и предложить помощь в опознании. Второе выглядело привлекательнее, так как Джулия не имела понятия, где искать Джека. Можно было обратиться к Гонсалесу и выяснить адрес чернокожей подружки Джека, но нет никаких гарантий, что он живет у нее, ведь прошло столько времени.
Визит в полицию Джулия отложила на утро: тащиться туда на ночь глядя не хотелось. К тому же душ подействовал на нее усыпляющим образом. Джулия разделась и легла в постель. Она долго не могла уснуть. Какая-то компания разговаривала под окнами. Они не шумели, не кричали, но в вечерней тишине их голоса звучали словно рядом. Они разошлись лишь, когда Джулия созрела принять снотворное.
Она, наконец, уснула. Но ее сон продолжался не более часа. Что-то разбудило ее. Она еще не осознала полностью себя, когда какой-то шорох привлек ее внимание. Ей показалось, что кто-то открывает сейф. Она долго прислушивалась, а затем встала и на цыпочках подошла к двери, ведущей в холл, и приложила ухо к замочной скважине. Шорохи прекратились. Джулия набралась храбрости и открыла дверь.
В салоне стоял полумрак. Блики от уличных фонарей создавали причудливую черно-белую картину на потолке, напоминавшую штрих-код. Но даже такого освещения было достаточно, чтобы удостовериться, что в холле никого нет. Единственным местом, где можно укрыться, оставалось пространство за сейфом. Джулия не решилась приблизиться к сейфу и осторожно сделала пару шагов в сторону окна, откуда просматривался холл целиком. Боковым зрением она заметила легкое движение возле сейфа. Ее доброе сердце заколотилось и приготовилось выскочить из груди, а душа замешкалась, так и не решив, в какой пятке обрести спасительное убежище. Испуг длился не долее секунды: на стене справа от сейфа висело зеркало, шутки ради превратившее Джулию, одетую в белую ночную сорочку, в привидение.
Она дрожала от холода. Ледяной пол грозил ей простудой. Убедившись в своем полном одиночестве, Джулия закрыла выходную дверь на цепочку, чего не делала никогда ранее.
Она залезла под одеяла и принялась растирать окоченевшие пальцы ног. Ей удалось уснуть лишь после того, как снова начала ощущать ноги. Но теперь ей снились кошмары. Ее преследовали доманы во главе с индейцем, одетым в древнегреческий хитон. Ничем другим он не отличался от остальных преследователей. Пифагор, решила Джулия и нырнула в какой-то водоем. Вынырнуть она боялась, так как ее караулили вооруженные копьями индейцы. Ей ничего не оставалось, как проснуться. Оказалась, что она нырнула под одеяло, и ей не хватало воздуха.
Она встала, приоткрыла окно и раздвинула жалюзи. Ноябрьская ночь обдала ее холодом. Джулия легла в постель, когда окончательно замерзла. Но стоило ей прикрыть глаза, как из лакированной табакерки ручной работы выскочил Пифагор в темно-синем хитоне. Цвет хитона поразил ее так, как не смогли бы направленные на нее стрелы.
Джулия до этого никогда не видела цветных снов. Ей было известно, что цветные сны не к добру. Но не бежать же из-за такой ерунды к психоаналитику? Измучившись в конец, Джулия уснула и проснулась совершенно разбитой, будто и не спала вовсе.
Нужда в поездке в полицию отпала. И это было кстати. Вести машину в таком состоянии Джулия бы не решилась. Тяжелая голова, как после серьезной попойки – давно забытые ощущения. Руки тряслись в пляске святого Витта. Какая уж тут машина.
В новостях сообщили, что полиция выяснила, что тело принадлежит некоему Диего Барросу, известному полиции, как темная личность без определенных занятий. Но кто знает, может это подельник Джека?
Джулия порылась в телефонном справочнике и нашла телефон слесаря. Через час пришел молодой человек в грязной темно-синей робе, напомнившей ей Пифагоров хитон, и врезал во входную дверь еще один замок. Так будет спокойнее, решила Джулия.
События минувшего дня расшатали и без того слабые нервы Джулии. Она попыталась работать, но не смогла. Ее мысли разъезжались, как ноги впервые вставшего на коньки тинэйджера. Не выдавив из себя ни строчки, Джулия улеглась с книжкой на диван. Но даже «Голландская жена» Эрика МакКормака не захватила ее.
На Джулию накатил приступ одиночества. Последнее время это происходило не редко. В этом она не могла признаться даже Бетти, у которой от всех бед был один рецепт.
Бетти Хэмильтон меняла партнеров не реже, чем раз в два года, и убеждала Джулию в том, что современные мужчины очень быстро изнашиваются, а перелицовке не поддаются. У нее всегда был припасен кто-нибудь про запас. Бетти, обладавшая от природы большой душевной щедростью, не раз предлагала подруге поделиться с ней. Джулия наотрез отказывалась, и Бетти называла ее стойким оловянным солдатиком.
Джулия свято верила в сублимацию и со знанием дела использовала ее. Она пришла к выводу, что либидо и вдохновение – суть одно и то же. И это открытие пугало ее. Иногда ее охватывало вселенское отчаяние, и тогда она жаловалась матери. Стареющая миссис Маргарет Лестер, сохранившая ясный ум, но из-за болезни лишь иногда имевшая возможность проявлять его, помогала разобраться в происходящем с дочерью. Обжегшись на Джеке, Джулия подсознательно боится новых разочарований. Но это с неизбежностью приведет к разочарованию в самой себе. Этот порочный круг необходимо разорвать и как можно скорее. Самое интересное, что рецепт пожилой леди совпадал с рецептом Бетти с той лишь разницей, что умудренная жизненным опытом дама, не особо разбирая слова, сдабривала его хорошей порцией цинизма.
Джулия почувствовала, что не может оставаться наедине с собой, и ей срочно требуется общество. В подобных случаях она навещала Бетти.
Бетти оказалась дома. Она частенько брала работу на дом. Ее уютная трехкомнатная квартира идеально подходила для этого. Сосредоточиться здесь над редакторской правкой было намного легче, чем в холодном офисе редакции. Поначалу главный редактор отнесся с сомнением к просьбам Бетти, но, уступив ей один раз, произвел несложный подсчет, из которого следовало, что производительность ее труда возросла чуть ли не в полтора раза. К тому же корректор честно признался, что после Бетти ему делать с текстом практически нечего.
У Бетти был гость – ее старший брат Ларри Хэмильтон. Его выделяла огромная шевелюра жестких непослушных волос, за что студенты прозвали его Эйнштейном. Сходство с великим физиком ему придавал и рассеянный взгляд поверх очков. Они пили чай в холле, когда Джулия позвонила в дверь.
