– Ясно.
– Третий монитор – твои соцмедиа, «ТропоСфера» и «СтратоСфера». Но они тоже, типа, не лишние. Они не менее важны, чем все прочее, но у них третий приоритет. И порой там бывают срочные сообщения. Особенно следи за «ТропоСферой» – там пишут о совещаниях сотрудников и обязательных собраниях, плюс свежие новости. Если что-то очень насущное по «Сфере», оно помечено оранжевым. Суперсрочное прилетит тебе на телефон. Он у тебя на виду?
Мэй указала головой на стол – телефон лежал под мониторами.
– Хорошо, – сказала Джина. – Значит, приоритеты такие, а четвертый приоритет – присутствие в «Стратосфере». Что не менее важно, поскольку мы ценим баланс работы и жизни, то есть соотношение твоей онлайновой жизни в компании и вне ее. Надеюсь, это ясно. Ясно?
– Ясно.
– Хорошо. На этом все. Вопросы?
Мэй сказала, что вопросов нет.
Джина скептически склонила голову набок – мол, она понимает, что у Мэй полно вопросов, но та не хочет их задавать, чтоб не выставиться тупицей. Затем Джина встала, улыбнулась, шагнула от стола, но остановилась.
– Блин. Еще забыла.
Она присела на корточки возле Мэй, что-то напечатала, и на третьем мониторе появилось число, вроде ее сводного рейтинга в ЧК. Значилось там следующее: «Мэй Холланд – 10 028».
– Это твой Градус Интереса, сокращенно ИнтеГра. Некоторые называют его Градус Популярности, но это не то. Это просто число, автоматически сгенеренное с учетом всей твоей активности в «ТропоСфере». Разумно?
– Ну, видимо.
– Учитывает кваки, внешних подписчиков на внутренние кваки, чужие комменты к твоим квакам, твои комменты к чужим, твои комменты к профилям других сфероидов, твои фотографии, участие в ивентах «Сферы», твои комменты и фотки с ивентов – по сути, оно аккумулирует и славит все, что ты тут делаешь. Разумеется, у самых активных сфероидов самый высокий рейтинг. У тебя, как видишь, рейтинг низкий, но это потому что ты новенькая и мы только сейчас запустили твои ленты. Каждый раз, когда ты постишь, комментируешь или ходишь на ивент, это учитывается и твой рейтинг меняется. И тут начинается веселье. Постишь – рейтинг растет. Сколько-то народу лайкнуло твой пост – рейтинг взлетает. Поминутно меняется. Круто?
– Очень, – сказала Мэй.
– Мы тебе дали фору – иначе у тебя было бы 10 042. И опять же, это все развлекухи ради. Тебя не судят по ИнтеГра, ничего такого. Конечно, кое-кто относится к нему очень серьезно, а мы любим, когда люди проявляют интерес, но на самом деле рейтинг – просто веселый способ посмотреть, какова степень твоего участия на фоне сообщества «Сферы» в целом. Ага?
– Ага.
– Ну ага. Ты знаешь, как со мной связаться.
И с этими словами Джина ушла.
* * *Мэй открыла внутреннюю ленту компании и приступила. За ночь она намеревалась одолеть «ТропоСферу» и «СтратоСферу» целиком. Обнаружила ежедневное меню, ежедневный прогноз погоды, ежедневные афоризмы – на прошлой неделе авторства Мартина Лютера Кинга, Ганди, Солка, матери Терезы и Стива Джобса. Объявления о гостях кампуса: агентство защиты бездомных животных, сенатор штата, конгрессмен из Теннесси, директор «Врачей без границ». С уколом сожаления Мэй узнала, что как раз сегодня утром пропустила визит нобелевского лауреата Мухаммада Юнуса.[16] Она тралила все подряд, выискивая посты, на которые разумно ожидать реакции лично от нее. Нашлись опросы, минимум полсотни, – выяснялось мнение сфероидов по разным аспектам внутренней политики компании: оптимальные даты будущих совещаний, группы по интересам, праздники и каникулы. Десятки клубов зазывали членов и уведомляли о собраниях: группы кошатников – минимум десять, несколько кроличьих, шесть рептильных, из которых четыре категорически выступали против змей. Больше всего было собачников. Мэй насчитала двадцать две – наверняка не все. В группе «Счастливые собачки» общались владельцы очень маленьких собачек – модераторы желали выяснить, сколько народу присоединится к клубу выходного дня: прогулки, поездки, поддержка; «Счастливых собачек» Мэй проигнорировала. Затем, сообразив, что тогда они пришлют второе сообщение, еще срочнее, она набила коммент – объяснила, что собаки у нее нет. Ее попросили подписать петицию о расширении веганского обеденного меню; она подписала. В девяти сообщениях из разных рабочих групп ей предложили вступить в под-Сферы, чтобы получать апдейты и свежую информацию. Для начала она вступила в подСферы, посвященные вязанию крючком, футболу и Хичкоку.
Нашлась сотня родительских групп – родители первенцев, разведенные родители, родители аутистов, усыновители гватемальских детей, эфиопских детей, русских детей. Семь импровизационных комедийных трупп, девять команд по плаванию – в среду был чемпионат среди сотрудников, участвовали сотни пловцов, и еще сотня сообщений, кто выиграл, какой-то глюк с подведением итогов, а теперь в кампус приедет третейский судья и разрулит все вопросы и претензии. Гости «Сферы» – минимум десяток в день, представители компаний, презентующих новые инновационные продукты. Новые топливосберегающие автомобили. Новые «этичные» кроссовки. Новые теннисные ракетки местного производства. Совещания всех мыслимых отделов – НИОКР, поиск, соцмедиа, соцпрограммы, профессиональный нетворкинг, благотворительность, рекламные продажи, и – под ложечкой екнуло – Мэй пропустила собрание для нубов, заявленное как «довольно-таки обязательное». Собрание было в четверг. Почему ее никто не предупредил? «Дура, – ответила она сама себе. – Тебя предупреждали. Вот же предупреждение».
– Твою мать, – сказала она.
К десяти вечера она одолела все внутренние сообщения и объявления и перешла к своему аккаунту в «Стратосфере». Она не заходила туда шесть дней, и только за сегодня накопилось 118 новых постов. Она решила перечитать все, сначала новые, потом старые. Одна ее подруга по колледжу только что вывесила пост – сообщила, что у нее желудочный грипп, и комменты растянулись долгой лентой, друзья рекомендовали лекарства, кто-то сочувствовал, кто-то вешал фотки, чтоб повеселить больную. Мэй лайкнула две фотки и три комментария, сама пожелала подруге выздоровления, а потом отыскала и повесила ссылку на песню «Блюющая Салли». Это открыло новую ветку – 54 сообщения – о песне и группе, которая ее написала. Один из друзей сказал, что знает басиста, а потом затянул его в разговор. Басист Дэмиэн Гилотти жил в Новой Зеландии, работал звукорежиссером, но возрадовался, что «Блюющая Салли» по сей день находит отклик в сердцах гриппующих. От его коммента все участники пришли в возбуждение, появилось еще 129 комментариев – все были счастливы, что к ним пришел настоящий басист, и к концу обсуждения Дэмиэна Гилотти пригласили, если ему охота, сыграть на свадьбе, навестить Боулдер, Бат, Гейнсвилл или Сент-Чарльз, штат Иллинойс – вдруг ему окажется по пути, – а также пообещали там жилье и домашнюю еду. При упоминании Сент-Чарльза некто спросил, не слыхал ли кто из местных о Тиме Дженкинсе, который воевал в Афганистане; где-то писали про иллинойского пацана, которого застрелил переодетый полицейским афганский повстанец. Спустя еще шестьдесят сообщений участники разобрались и выяснили, что это другой Тим Дженкинс, тоже из Иллинойса, но из Рэнтула, а не из Сент-Чарльза. Все хором вздохнули с облегчением, но тут в дискуссию сбежалась куча народу, пожелавшего обсудить пользу от этой войны, эффективность внешней политики США в целом, выиграли или проиграли мы во Вьетнаме, в Гренаде и даже в Первой мировой войне, способность афганцев к самоуправлению, опиумную торговлю как источник финансирования повстанцев и возможность легализации каких-нибудь или всех незаконных наркотических веществ в Америке и Европе. Кто-то упомянул, что марихуана полезна от глаукомы, кто-то еще сказал, что она пригождается и тем, у кого рассеянный склероз, последовала бурная дискуссия между тремя людьми, чьи родственники страдали рассеянным склерозом, Мэй почувствовала, как внутри распахнула крылья тьма, и разлогинилась.
