Ознакомительная версия.
Нижнюю часть погибших исполинов покрывал окаменевший речной ил, но и видимые, торчащие наружу фрагменты серебрящихся скелетов впечатляли до дрожи.
...Выждав несколько минут и убедившись, что никто из рабочих не кинулся прочь, потеряв голову от внезапного зрелища, воины, для которых панорама кладбища была не нова, начали наводить порядок, подкрепляя свои распоряжения легкими тумаками и жестами.
Наконец, когда всеобщий столбняк прошел и порядок был восстановлен, обоз медленно двинулся дальше.
Идти пришлось все в том же направлении, двигаясь между застывшими, вросшими в речное дно скелетами.
Атмосфера была жуткой, близкой к взрыву истеричной паники, поэтому воины взяли обоз в кольцо, чтобы вовремя перехватить того из рабочих, у кого окончательно сдадут нервы.
Кайл чувствовал себя не уютнее других, но все же спустя некоторое время любопытство опять пересилило страх и он снова начал озираться по сторонам, пытаясь впитать глазами как можно больше подробностей окружающего ландшафта.
Первый вывод, который он сделал, когда взгляд свыкся с тусклым мерцанием металлических конструкций, был прост: Сервы находились тут очень много лет. Об этом свидетельствовало множество доступных пониманию юноши деталей: часть конструкций была оплавлена и поломана, русло реки покрывали конические шрамы от ударов небесных камней, а между страшными остовами древних обитателей Нового Селена вилась хорошо укатанная дорога — след от прохождения караванов.
Часть металлических конструкций, которые воспаленное воображение с легкостью дорисовывало до формы огромных костей, не входила в какие-то конкретные скелеты, а была разбросана вокруг в не поддающемся систематизации беспорядке. Проходя мимо таких нагромождений, Кайл заметил, что некоторые из этих фрагментов попросту сломаны. На их погнутых торцах была хорошо различима серебристая структура не выдержавшего критической нагрузки металла.
Это наблюдение навело Кайла на очередную паническую мысль: значит, не все Сервы-исполины погибли, ведь кто-то должен был причинить эти разрушения древним скелетам, выламывая из них огромные фрагменты?
Замешательство и страх юноши можно было понять. Самый большой Серв, рассказ о котором ему приходилось слышать, не превышал полуторного человеческого роста и, конечно, не мог причинить те разрушения, которые сейчас наблюдал Кайл. Основной же размер злобных и сильных кратерных чудовищ, активных днем и засыпающих ночью, обычно варьировался от половины до полутора метров, причем крупные экземпляры встречались крайне редко.
Все эти сведения были почерпнуты Кайлом из случайно подслушанных разговоров охраны шлюзовых ворот, сам юноша еще не имел опыта личных встреч с извечными врагами всего живого...
* * *
Кладбище Сервов казалось бесконечным. Отряд двигался по нему уже не один час, и новизна восприятия постепенно притупилась, люди перестали озираться по сторонам в страхе, что на них сейчас навалятся все чудовища поднебесного мира, а волей-неволей вновь сосредоточились на физических усилиях, лишь воины, образовавшие кольцо вокруг обоза, не теряли бдительности, внимательно глядя по сторонам.
Наконец впереди появилось обширное черное пятно правильной прямоугольной формы. Оно лежало чуть в стороне от русла реки, края которого уже практически сравнялись с окружающим ландшафтом. Еще через несколько минут стало ясно, что темное пятно — это углубление, явно сделанное человеческими руками.
Карьер, догадался Кайл, вспомнив недавний разговор с Роганом.
От высохшего русла древней реки к прямоугольной выработке вела хорошо сохранившаяся дорога. Кайл удивился, заметив, что кладбище Сервов не закончилось в границах русла, а продолжается. Полузасыпанные реголитным гравием и вездесущей пылью остовы древних машин возвышались и вдоль дороги, и по краю карьера, а несколько угловатых чудовищ необычного вида застыли прямо на пологом спуске, уводящем вниз, в чернильную тень глубокого разреза.
Роган остановил обоз на границе рассеянного света, источаемого ущербным диском Владыки Ночи, и густой, вязкой тьмы, царящей в каждом мало-мальски значительном углублении.
Что-то беспокоило старого воина. Из-за бесформенности, мешковатости защитной одежды трудно было судить о позе человека, но Кайлу показалось, что Роган напряженно вглядывается в однообразную, унылую даль застывшего навек лавового моря, простирающегося от кольцевых гор родного кратера до близкого горизонта.
Непонятно, что могло насторожить его, ведь скупо освещенный ландшафт казался абсолютно одинаковым, лишь одинокая скала, торчащая приблизительно в километре от пологого спуска в карьер, немного разнообразила унылый пейзаж, отбрасывая на каменную равнину резко очерченную длинную тень.
Видимо, она и привлекла пристальное внимание Рогана. Он сделал выразительный жест, и шестеро воинов тут же отделились от отряда, присоединившись к командиру. Трое оставшихся проводили взглядом удалявшихся по направлению к одинокой скале товарищей и принялись наводить порядок среди остановившихся рабочих, по привычке побросавших веревки там, где их застала внезапная остановка.
Подчиняясь выразительному приказу, Кайл нехотя подобрал веревочную упряжь и поволок телегу на указанное место. Юноша устал, но не физически, а морально. Чувство оказалось для него новым и неприятным. Попытавшись разобраться, что же вызывает в его душе это глухое раздражение, Кайл вдруг понял, что виной всему тишина.
Усталость мышц от долгой ходьбы, болезненный след от веревки на плече, периодически обостряющееся чувство голода, потребность терпеть с отправлением физиологических нужд организма — все эти неудобства блекли перед тем моральным дискомфортом, который испытывала психика человека, впервые совершающего долгое путешествие по Новому Селену.
Волоча телегу на указанное воином место, Кайл продолжал злиться. Лучше бы он не задумывался над причинами своего неосознанного раздражения, потому что, выяснив его источник, он сделал себе лишь хуже.
То же самое должны были испытывать и другие участники этой экспедиции за реголитом, большинство из которых являлись людьми случайными, мало подготовленными к долгим переходам по безжизненным пространствам внешнего мира.
Кайл остановился, и веревочная упряжь тут же сползла с его плеча в пыль дороги. Он представил себе долгий путь назад, бесконечные часы наедине с самим собой, когда единственным звуком будет собственное тяжелое дыхание, и ему стало тоскливо. Несколько суток назад, покидая шлюзовые ворота города, он радовался возможности путешествовать, с жадностью впитывал картины мертвых ландшафтов, мысленно посмеивался над Сортом, считая, что общение с одутловатым уличным торговцем недостойно будущего воина, а теперь он смотрел на все совсем иными глазами.
Ознакомительная версия.
