А когда замок был взят, рассказывали очевидцы, велел благородный король повесить всех его защитников, кроме того одного, который его ранил. Этому своему обидчику благородный король Ричард готовил особенно мучительную и позорную смерть. Но так случилось, что сам король вдруг начал чувствовать себя все хуже и хуже. При первой попытке извлечь из руки отравленный железный наконечник, врач, которому вверил себя король, вытащил только деревянную стрелу, само же металлическое острие осталось в теле. Правда, несколько позже, оно вышло само при случайном ударе по руке короля.
Чувствуя сильные страдания, благородный король Ричард разуверился в выздоровлении, а потому счел нужным объявить свое завещание.
Королевство Англии, как и все свои земли, и все свои многочисленные замки, и три четверти собранных им сокровищ благородный король Ричард, к искреннему удивлению и даже недоумению некоторых баронов, завещал тому, кто прежде так часто и неоднократно предавал его – родному брату Иоанну. Всяческие редкие драгоценности он завещал своему племяннику императору Оттону, а всю остальную часть сокровищ – слугам и беднякам.
В последние минуты жизни овладел королем Ричардом столь характерный для него порыв великодушия.
Он велел призвать к себе плененного воинами лучника Бертрана де Гудруна и так сказал ему:
«Скажи, какое зло я сделал тебе, что ты так коварно меня убил? Разрешаю тебе сказать откровенно»
Лучник откровенно ответил:
«Ты всего лишь умертвил своею собственной рукой моего родного отца и двух моих родных братьев, а потом захотел меня убить. А так ничего. Так что, мсти мне теперь, пожалуйста, как хочешь. Я весьма охотно и с большим терпением перенесу любые мучения, даже самые страшные, какие только ты сможешь придумать, ведь я теперь утешен – умираю не только я, но насовсем умираешь теперь и ты, принесший миру столько зла.»
Выслушав лучника, благородный король долго думал, а потом приказал отпустить его, сказав несчастному лучнику при этом:
«Смерть мою тебе прощаю.»
И, развязав оковы, отпустил его.
И даже приказал дать лучнику, ранившему его, сто солидов английской монеты.
Но верный Меркадье без ведома короля снова схватил Бертрана де Гудруна, задержал его и по смерти благородного короля Ричарда живьем содрал с лучника кожу и голым повесил на дубу.
Так умер благородный король Ричард, прозванный Львиное Сердце – в восьмой день апрельских ид, во вторник, перед вербным воскресеньем.
Мозг его, кровь и внутренности похоронили в Шарру, сердце – в Руане, а тело – в Фонтевро, у ног отца, как он хотел.
Одна из многочисленных эпитафий, сочиненная на смерть благородного короля, гласила:
Его доблесть не могли утомить бесчисленные подвиги;
его пути не могли замедлить препятствия;
перед ним бессильны были шум гневного моря,
пропасти низин, крутизна гор,
каменная суровость скалистых утесов.
Его не сломили ни ярость ветров, ни пьяная дождем туча,
ни туманный воздух, ни грозный ужасов громов.
Но горе! Муравей загубил льва!
Мир умирает в его погребении.
Стезя святого гроба.
К несчастью для благородных рыцарей не может двинуться в новое святое странствие король французов Филипп II Август. Дни и мысли короля заняты войной против проклятых Плантгенетов. Всеми своими силами король Филипп обрушился на французские владения наследника неистового короля Ричарда – Иоанна Безземельного
Господь прощает грехи призванным, откликнувшимся на первый зов, но прав брат Одо, тысячу раз прав – дьявол никогда не спит, дьявол не знает устали. Он подстерегает смертных везде. Даже на смертном одре следует быть настороже, чтобы не потерять душу.
Дьявол лукав.
Дьявол многолик.
Дьявол вьет свои гнезда прихотливо и хитро.
Сегодня он смущает нищих тряпичников и таких же нищих тулузских ткачей, а завтра сбивает с пути истинного богатых купцов, возвращающихся с товарами с сирийских берегов. Сегодня ему верно служат катары и богомилы, техникеры и торбеши, фунданты и тиссераны, бугры и вальденцы, а завтра, смотришь, к нему в услужение попадают даже священнослужители, нерадивые в службах, а то даже и пустынники, не устоявшие перед искушением.
Дьявол не спит.
Помни, Ганелон, помни.
Брат Одо сказал: завяжи в пояс обломок резной пластинки, найденной в траве на склоне горы, возвышающейся над замком Процинта, и спрячь под плащом узкий кинжал. Вот тебе такой кинжал, брат Ганелон, сказал брат Одо. В Италии такие кинжалы называют милосердниками. Ими добивают латников, израненных на поле боя. Узкое лезвие легко входит в любую щель металлических лат. Пусть этот милосердник всегда будет у тебя за поясом.
– А если, имея кинжал, я захочу убить старика-еретика или других еретиков, если они там будут? – спросил Ганелон.
Брат Одо ответил:
– Что бы ты ни делал, твоей рукой будет водить Господь.
И добавил:
– Помни, брат Ганелон, главное это книги. Внимательно и терпеливо ищи тайные старинные книги, обещающие твоей госпоже свободу. Эти старинные книги должны принадлежать Святой римской церкви. Эти книги опасны, если находятся в частных руках.
Смеркалось.
Брат Одо оказался прав: нужный дом Ганелон узнал по запаху.
Отправляя Ганелона на поиск брат Одо сказал: ты, наверное, легко найдешь нужный дом. Он, наверное, будет окружен необычными запахами, а над каминной трубой дома будет виться негустой дымок. Он всегда вьется там над трубой. Ты войдешь в дом, брат Ганелон, и спустишься в подвал.
И да будет с тобой Господь!
«Бедный Моньо, бедный Монашек…»
Так шептала Амансульта, наклонившись над Ганелоном на склоне горы, возвышающейся над замком Процинта. Но без всякого сожаления оставила его умирать на склоне.
Но он не умер.
Только в смутной памяти остался негромкий голос, повторяющий одни и те же слова, и запомнились чужие холодные тонкие пальцы, которыми Амансульта прикасалась к его уже умирающему, но так и не умершему телу.
А еще в смутной памяти Ганелона осталась некая тайна, которую, правда, он додумал гораздо позже, но додумал сам, часто и внимательно беседуя со своим наставником братом Одо.
Всем известно, что юная владелица замка Процинта неожиданно стала богатой.
У юной Амансульты, прозванной Кастеллоза, всегда в отчаянии воевавшей с соседями, вдруг появилось много золота.
Она расширила свои земли и укрепила замок Процинта.
Она выкупила из плена отца.
Но золото Амансульты нечисто.
Об этом можно судить хотя бы по тому, что первое, что сделал барон Теодульф, выкупленный за нечистое золото и вернувшийся, наконец, в свой родовой замок – он подверг жестокому набегу деревеньки некоторых соседей, которые в его отсутствие пытались обижать его дочь, и даже попытался взять штурмом монастырь в Барре.
