Хол Клемент - Огненный цикл

— Но ты же говорил, что через эту цепь островов ваши планеры обычно держат путь к Ледяной Крепости, — неожиданно заметил Крюгер.

— Да, те, что летят из Кварра.

— Почему же в таком случае мы не видели ни одного планера?

— Просто ты не смотришь вверх. Я уже видел три планера с тех пор, как мы остановились здесь. Вот если бы твои глаза были устроены, как у меня…

— Оставь в покое мои глаза! Почему ты не подал им сигнала?

— Каким образом?

— Собирался же ты пускать зайчика своими пряжками, когда я тебя нашел; а кроме того, можно было развести костер.

— Твое зажигательное устройство осталось у наших друзей, но если бы мы даже разожгли костер, то теперь-то ты знаешь, что мой народ старается избегать огня. Если бы пилот заметил дым, он бы обогнул его стороной и скорее всего принял бы его за вулкан.

— А как же насчет зайчиков? Твои пряжки сияют по-прежнему!

— Разве можно направить в цель луч отраженного света? Я прибегнул к этому методу просто потому, что в то время он был для меня единственно доступным; если бы не ты, я бы сейчас был таким же мертвым, каким буду через пятнадцать лет.

— Ты смог бы заметить луч света, отраженный пряжкой?

— Нет. Однажды мне пришлось видеть столь безупречно плоское зеркало, что отраженный им луч солнечного света был заметен даже при небольшом тумане, но у пряжек поверхность гораздо грубее.

— Но раз они рассеивают луч, тем легче будет попасть им во что-нибудь. Почему бы тебе не попробовать?

— Я думаю, это пустая трата времени, но; если ты можешь придумать, как нацелить луч, попробуй в следующий раз, когда появится планер.

— Дай мне, пожалуйста взглянуть на твои пряжки.

Дар повиновался с видом человека, уступающего надоедливому ребенку. Крюгер внимательно осмотрел металлические пластинки. Они оказались более плоскими, чем можно было судить по словам Дара, прямоугольными, размером два на четыре дюйма. В каждой пряжке имелось по два отверстия величиной примерно с квадратный дюйм, а между ними — круглая дырочка, служившая для крепления крючка, которым прижимался ремень, продетый в крупные отверстия. Закончив осмотр, Крюгер улыбнулся, но, возвращая пряжки владельцу, сказал:

— Ловлю тебя на слове; я воспользуюсь твоим предложением. Дай только мне знать, когда появится планер, если я не замечу его сам.

Дар снова принялся за работу; идея Крюгера, чтобы он там ни задумал, его не заинтересовала, тем не менее он время от времени послушно обшаривал горизонт одним глазом. Его несколько раздражало, что и Крюгер теперь то и дело задирает голову с той же целью, но он был достаточно великодушен и признавал, что этому несчастному существу при его физических недостатках не остается ничего другого. Однако, когда Крюгер первым заметил приближающийся планер, это его огорчило. Впрочем, он стал с интересом наблюдать, как Нильс собирается сигнализировать пряжками.

Но он увидел только, что Крюгер держит пряжку перед одним из своих маленьких глаз, причем глаз этот, по-видимому, смотрит на приближающийся планер через дырку в центре. Дар решительно не понимал, каким образом это может помочь целиться отраженным лучом. Он видел на лице Крюгера пятнышко света, прошедшего сквозь отверстие, но ему, разумеется, было невдомек, что юноша видит собственное отражение на задней поверхности пряжки и ставит ее так, чтобы отраженный луч света точно совпал с отверстием, в которое он наблюдает за планером. Стараясь не шевелиться, Нильс спросил:

— Пользуетесь ли вы какими-нибудь сигналами, составленными из вспышек света… чем-нибудь таким, что было бы сразу понятно пилоту?

— Нет.

— Ну, в таком случае будем надеяться, что пилота заинтересует мелькание луча.

С этими словами Крюгер принялся покачивать пряжку.

Дар Лан Ан был поражен — дальнейшие действия пилота недвусмысленно свидетельствовали о том, что он заметил странные вспышки. Дар не в силах был скрыть своего изумления, но Нильс только небрежно отмахнулся. В конце концов, он был еще так молод.

Планер не стал садиться; для этого пилот был слишком осторожен. Что бы там внизу, на берегу, ни вызывало эти вспышки, ясно было одно: это не стартовая катапульта, и если бы он сел, то не смог бы больше взлететь. А у него на борту были книги, и он не собирался ими рисковать. Тем не менее он снизился настолько, что разглядел фигуры Дара и Крюгера. Внешний вид человека поразил его не менее, чем в свое время Дара.

Одно из достоинств планера заключается в том, что он летит бесшумно. Именно это его преимущество в сочетании со сверхострым слухом абьерменцев позволило Дару перекинуться с пилотом несколькими словами. Разумеется, разговор шел урывками, пока планер проносился над головами путников; он прерывался, когда планер улетал, входил в вертикальный поток над лесом, набирал утраченную высоту и вновь возвращался. В конце концов Дару удалось сообщить пилоту сведения, которые для него оставались важнейшими: где сейчас находятся его книги.

— Понял! — выкрикнул наконец пилот. — Лечу дальше, разгружусь и передам твое сообщение. Оставайся на месте. Что-нибудь еще передать Учителям?

— Да. Расскажи о моем спутнике. Сам видишь, он — не личность. Но он знает многое из того, чего нет в книгах; он должен сам предстать перед Учителями.

— Он может говорить?

— Да, хотя и не очень хорошо. У него есть свои слова, совсем не такие, как у нас, а наши он знает еще не все.

— А ты знаешь его слова?

— Да, некоторые.

— Тогда лучше всего взять вместе с ним и тебя. Это сбережет время, а времени остается не так уж много.

— Не знаю точно, но у меня такое впечатление, что он не умрет в положенное время; он полагает жить дольше. Может, нужды в спешке и нет.

Разговор прервался, так как в этот момент планер взмыл ввысь, и этот вынужденный перерыв позволил пилоту осмыслить полученные сведения. Вновь пролетая над ними, он крикнул:

— Во всяком случае, оставайся с ним. Я сообщу все, что ты мне сказал, и кто-нибудь вернется сюда, чтобы передать решение Учителей. Если тебе удастся соорудить катапульту для запуска четырехместного планера, это ускорит дело; переносные катапульты, по-видимому, уже разобраны.

Он стал решительно набирать высоту, скользя кругами, а Дар повернулся к Крюгеру, чтобы пояснить ему те места из разговора, которые Нильс либо не расслышал, либо не понял.

— Я об этом догадывался, но никак не мог поверить, — сказал наконец Крюгер.

— О чем именно?

— Что это «время», о котором ты так часто упоминаешь, означает время твоей жизни. Каким образом тебе известно, когда ты умрешь?