Ознакомительная версия.
― Есть версии? ― возбудился Игорь и передвинул диктофон поближе к Тяглову.
― Есть, ― Тяглов совсем поскучнел. ― Частные предположения. Например, вариационность допускает небольшие сдвиги в пространстве-времени. Наверное, Ось дает возможность сдвигать нас, всю нашу Землю или какой-то ее участок, назад во времени. Или вперед. Или позволит вообще изменить нашу реальность. Только мы этого не заметим.
― Что значит «изменить реальность»? И почему не заметим?
― Ну допустим, ты, Игорек, обнаружишь, что снова спишь с Олькой, а Марту и в глаза не видел.
Компания громко заржала. Шахмагонов вежливо улыбнулся шутке и, конечно, догадался, на какие обстоятельства личной жизни Игоря намекает Тяглов.
― Но это всё ерунда, ― поправился Андрей. ― Гипотезы. Мы ведь знаем, что сверхчистого тела не бывает.
Шахмагонов отметил для себя, что Тяглов выделил интонацией глагол «знаем». Но Андрея, похоже, пробило на разговор, и он понес уже сущую околесицу. М-да, плотное общение с уфологическими изданиями до добра не доведет. Вот так.
― А кроме того, ― продолжал Тяглов, ― чтобы управлять вариантами, генерируемые движителем, нужна воля. А Урод мертв. Без Урода ничего не получится.
― А Урод был? ― удивился Игорь. ― Мне рассказывали, что Урода никакого не существует. А Тунгусское Тело ― это зонд.
Тяглов рассеянно осмотрелся вокруг, будто кого-то искал, потом снова сосредоточился на стопке.
― Был Урод, ― сказал он твердо. ― Был точно. Без него нельзя. И нам нельзя. Он хотя бы знал направление… А мы не знаем ни черта…
Всё, поплыл, подумал Шахмагонов. Логично было бы встать и уйти, но Тяглов был единственной ниточкой к партии черного тела, и ЧИФ поведение своего консультанта не оценил бы. Точнее ― оценил бы, но на «двоечку».
― Так-так-так, ― возбужденно сказал журналист Игорь. ― Урод, воля, варианты реальности. Это же здорово! Ты не понимаешь разве, Андрюха? Если сложить один к одному, то получается, что твоя Ось ― это машина абсолютной власти!
― Ну ты, Игореха, загнул! ― не сдержался театральный критик Егор.
― Это же тема, ― радовался вдохновленный Игорь. ― Машина власти! Самое то! Так и назову книгу. «Машина власти», ― повторял он на разные лады. ― Народу понравится! Давайте выпьем. За правильную тему!
― Всё это зряшно, ― сказал художник Леголас, когда все выпили и закусили салатом «Цезарь». ― Машина власти? Ну да, народу понравится. Народ власть не любит, но охотно поклоняется. Ибо где-то в глубине души каждый мечтает в эту власть влезть без мыла. Но разве для этого нас рожали, чтобы власти поклоняться? И вообще это как-то очень страшно звучит. Абсолютная власть. Вот я, например, свободный человек. И люблю свободу… А тут получается как-то уж совсем бесчестно. Бесчеловечно. Безнадежно. И обидно. Кто-то реальность так повернет, что я опять несвободным стану. А главное ― и подозревать не буду, что несвободен. И радоваться буду, как мне хорошо в этой несвободе живется…
― Всё это философия, ― заявил театральный критик Егор, поправляя сползающие очки. ― Дурная, как любая философия. Нет и не может быть абсолютной власти. Как нет и не может быть абсолютной свободы. Всё определяют границы воображения. Для кого-то и ты, весь из себя художник-экспрессионист, недостаточно свободен. А из-за ограниченности воображения ваша пресловутая машина власти будет работать криво. Ну скажем, один считает, что мир правильно устроен, когда вокруг много водки и голых баб, а другой, наоборот, уверен, что идеалом может служить только аскетичный образ жизни, пост и постриг. И оба, заметьте, по своему правы ― и тот стиль поведения, и другой востребованы современной цивилизацией. Но дайте гуляке или аскету абсолютную власть, и… вы не узнаете нашу цивилизацию!
Трындят, подумал Шахмагонов неприязненно. Опять трындят. Да, это мы умеем ― трындеть. Будто бы занятий получше нет. Ну конечно, у каждого масса идей, каждый знает, как нам обустроить Россию, надо потрындеть. Потому что удобно болтологией заниматься, о свободе-несвободе рассуждать, когда за тебя кто-то другой проблемы решает. Кто обеспечивает вам эту свободу, задумались хоть раз? Кто эти люди, которые не дают свободе обернуться кровавым хаосом? А если задумывались, то, наверняка, презрительно выпячивали губу: только грубые тупые мужланы служат сегодня прогнившему режиму клептократов ― где им понять утонченность ваших натур? А они и понимать не будут. Потому что не вас они защищают от вашей свободы, которую вы путаете со вседозволенностью, а будущее, о котором вы и думать боитесь, вот так…
― Невесело всё это звучит, ― покачал головой Леголас. ― Где же тогда выход?
― Откуда и куда выход-то? ― со смешком спросил Егор. ― Вот что прежде всего понять надо. Откуда и куда. А не ломиться в запертые двери, набивая себе кровавые шишки. Может, хватит экспериментов? Ладно, народ не жалеете, хоть себя пожалейте.
― Так если идеи нет, то и будут шишки, ― заметил журналист Игорь. ― Должна же быть какая-то идея, которая всех сцементирует. И поведет.
― Откуда и куда поведет? ― повторился Егор. ― В светлое будущее? В царствие небесное? На землю обетованную? Было уже, проходили. А идея на самом деле есть. Универсальная, на все случаи жизни.
― Какая идея? ― поднял голову Тяглов.
― А такая, ― не заставил себя упрашивать театральный критик. ― Есть малые народы, а есть большие. Исторически так сложилось. Малому народу достаточно просто жить себе на Земле и наслаждаться жизнью. Большой народ себе этого позволить не может. Слишком много людей, слишком много жаждущих славы, в том числе и посмертной. И всегда большой народ будет стремиться создать нечто величественное. Что-то такое, что переживет всех. Что-то такое, что будет привлекать внимание людей через тысячу или даже две тысячи лет. Как вы думаете, зачем древние построили такое количество пирамид? И ведь не только египтяне строили, а все подряд. Зачем? Археологи скажут, что это были ритуальные сооружения жречества. Уфологи скажут, что это памятники инопланетянам. А по мне люди строили пирамиды, чтобы быть уверенными: нас не забудут. Никто не вечен. Жизнь скоротечна. Неужели так и пройдет от рождения до гроба в мелочной суете? Что останется после нас? Что не даст нам сгинуть во времени? Как сообщить будущему, что мы жили на этой планете? У каждого большого народа должна быть своя пирамида. И чем она величественнее, тем лучше. Большее внимание привлечет. У нас такая пирамида была, но сейчас она рассыпается. Надеюсь, рассыплется не до конца. Но в любом случае ― она нас переживет…
― Советский Союз, что ли, твоя пирамида? ― с ехидцей подначил Игорь.
― Мимо, ― отозвался Егор. ― Наука была нашей пирамидой. Мы создали другую науку, отличную от той, которую породила Европа. Науку простых решений. Науку, сумевшую запустить спутник. Науку, взорвавшую атом. Науку, заглянувшую за измерения. Да, у нас мало нобелевских лауреатов, но это не значит, что мы хуже других, ― просто признание и справедливость часто расходятся друг с другом. Главным «чудом света» СССР была наука! Поэтому я приклоняюсь перед учеными, перед тобой, Андрей. Вам казалось, что вы удовлетворяете личное любопытство за государственный счет, а на самом деле вы созидали эпоху. И только благодаря вам нас всех, сирых и убогих, будут помнить даже в те времена, когда и России не останется.
Ознакомительная версия.
