Ознакомительная версия.
Эфраим спросил:
— Как обстояли дела в мое отсутствие?
Ответил самый пожилой:
— Трагически, ваше могущество! Кайарха нашего, Йохайма, пронзила горджетская стрела. В остальном дела идут не так уж плохо — но и не слишком хорошо. Многих одолевают сомнения, дурные предчувствия. Было вторжение вооруженной банды из Торре. Канг Дестиан приказал дружине выступить, но соответствия рангов[9] почти не нашлось и никакой битвы, по сути дела, не получилось. Наша кровь кипит жаждой мщения! Госсо Горджетский должен быть наказан. Канг Дестиан без конца откладывает наступление. Когда он призовет к оружию? Не следует забывать, что наши паруса грозят Горгансу с вершин Ойефольга. Мы можем вторгнуться в Горджетто, пока Госсо потеет и хнычет от страха. Навалимся всей дружиной, и стены Горганса падут!
— Все в свое время, — кивнул Эфраим. — Теперь я направляюсь в странг Бен-Буфаров, чтобы выяснить, какие нарушения там допускались, пока меня не было. Вам известны какие-нибудь проступки? Есть подозрения?
Старейшина снова поклонился, обнажив седую голову и прижимая шляпу к груди:
— Не осмеливаюсь даже задумываться о возможных нарушениях в стенах Бен-Буфара, и тем более не позволил бы себе высказываться по поводу неподтвержденных слухов и подозрений.
— Скажите все, что знаете, — настаивал Эфраим. — Тем самым вы окажете услугу своему кайарху.
— Как будет угодно вашему могуществу — но учитывайте, пожалуйста, что в городе ничего толком не понимают, да и не наше это дело! Придирчивые блюстители нравов не одобряют предлагаемую тризму крайке Сингалиссы и кайарха Рианле Эккордского.
— Как же так? — воскликнул Эфраим. — А что будет делать крайке Дервас?
— Ходят слухи, что ее сошлют в деревню. Такова цена, запрошенная Сингалиссой за Дван-Джар, где Рианле непременно желает строить павильон. По крайней мере, таково всеобщее убеждение. Сообщалось также о предстоящей тризме канга Дестиана и лиссолет Маэрио. Если обе тризмы состоятся, что тогда? Не займет ли Рианле первое место в совете Шаррода? Но теперь вы вернулись полноправным кайархом — эти вопросы отпадают сами собой.
— Благодарю за прямоту, — сказал Эфраим. — Что еще происходило в последнее время?
— Ничего особенного, ваше могущество. Хотя, по-моему, шардам не мешало бы подтянуться. Нет, чтобы сидеть дома и стеречь свое добро! Бездельники! Валяют дурака, как только наступит мерк, а иные проходимцы устраивают форменные безобразия! Уж мы боимся отпирать засовы, когда восходят солнца — не лежит ли труп на крыльце? Опять же, теперь вы наведете порядок, злодейства пойдут на убыль.
Старейшина еще раз поклонился и отошел. Отпустив продолжавшего дуться Флоссига, Эфраим и Лоркас направились к воротам странга по обширному наружному двору.
Пока они приближались, в сторожевых башенках над углами ворот появились два герольда. Подбоченившись в симметричных картинных позах, они задрали спиральные раструбы бронзовых горнов-душескребов и устроили возбужденную, режущую слух перекличку. Ворота широко распахнулись — за ними стоял навытяжку взвод часовых. Наружу прошествовали еще четыре герольда с душескребами, не замедлившие разразиться лихорадочной лавиной звуков — в ней можно было угадать, однако, определенный ритмический контрапункт.
Пройдя под сводчатой аркой, напоминавшей скорее короткий туннель, Эфраим и Лоркас оказались на внутреннем дворе. В кресле с высокой спинкой перед ними сидела крайке Сингалисса. Рядом с ней стоял, нахмурив черные брови, канг Дестиан.
Крайке поднялась на ноги — ростом почти не уступавшая Дестиану, явно привыкшая повелевать женщина с блестящими глазами и угловатыми чертами лица. Ее черные волосы были повязаны на манер тюрбана серым платком, а длинное серое платье на первый взгляд казалось блеклым, даже безжизненным — пока глаз не начинал различать едва уловимую игру света и теней на полуприкрытой тонкой тканью фигуре.
Сингалисса громко и мелодично произнесла:
— Мы устроили ритуальную встречу, хотя — зачем бы я стала это отрицать? — ваше возвращение несвоевременно. Как вы, несомненно, позаботились узнать, меньше чем через неделю ваше наследное право потеряло бы законную силу. Возникает впечатление, что вы пренебрегли элементарной благовоспитанностью, не сообщив о своих намерениях, поскольку предусмотрительность требовала, чтобы мы приняли меры, обеспечивающие непрерывную преемственность власти.
— Ваши замечания естественны, — ответил Эфраим, — и я мог бы даже с ними согласиться, если бы они не были основаны на заведомо ложных предпосылках. Уверяю вас, мои затруднения значительно превосходили любые причиненные вам неудобства. Тем не менее, сожалею о том, что нарушил ваши планы, и понимаю разочарование Дестиана.
— Не сомневаюсь, — кивнул Дестиан. — Могу ли я поинтересоваться, какими обстоятельствами было вызвано ваше длительное отсутствие?
— Разумеется — вы вправе требовать разъяснений. В Порт-Маре мне подмешали в вино наркотик. В бессознательном состоянии меня посадили на звездолет и отправили на далекую планету. Там мне пришлось преодолеть много препятствий, и я сумел вернуться на Марун только вчера. При первой возможности я нанял аэромобиль и прилетел в Шаррод.
Дестиан досадливо поджал губы, подернул плечами и отвернулся.
— Чрезвычайно любопытно! — звучным голосом вставила Сингалисса. — Кто решился на такое злодеяние?
— Мы подробно обсудим этот вопрос в дальнейшем.
— Как вам угодно, — крайке чуть наклонила голову в сторону Лоркаса. — И кто же этот господин?
— Имею честь представить моего друга, высокородного Мато Лоркаса. Он оказал мне неоценимую помощь и будет нашим гостем. Насколько я помню, господину Лоркасу и кангу Дестиану представился случай познакомиться в Порт-Маре.
Две или три секунды Дестиан не сводил глаз с Лоркаса, потом что-то беззвучно пробормотал и отвернулся. Лоркас произнес с подчеркнутой учтивостью:
— Это была незабываемая встреча! Рад возобновить знакомство.
В глубине колоннады, в тени высокой проходной арки бесшумно показалась — можно сказать, постепенно материализовалась — фигура молодой женщины. Эфраим узнал лиссолет Стелани, изящную и стройную в ореоле полупрозрачного серого платья-вуали. Глаза Стелани мрачновато блестели подобно глазам крайке Сингалиссы, но ее деликатные черты отличались скорее задумчивостью, нежели властностью. Ее выражение лица и неподвижная поза говорили об отстраненности и безразличии — она встретила Эфраима и Лоркаса так, будто вышла взглянуть на заблудившихся незнакомцев. Лоркас увлекся обворожительной Стелани еще в Порт-Маре и, насколько мог заметить Эфраим, его интерес к ней не убавился — напротив, чувства его были более чем очевидны, хотя никто из присутствующих не брал на себя труд обратить на них внимание.
Ознакомительная версия.
