Вокруг была кромешная тьма, но Рафт уже знал, что он держит в руках. Свободной рукой он ощупывал этот предмет, пока его пальцы не отскочили от острого, как бритва, металла. Он откинул портьеру, и флейта Юранн предостерегающе взвизгнула. Бархатный занавес снова упал, пряча Рафта от ненужных глаз. Шаги тихо с легким шорохом удалялись, и Рафт понял, что Юранн ушла. Теперь он знал наверняка, зачем она привела его сюда.
Рафт прислонился к стене, губы его шевелились, словно он пробовал на вкус что-то неприятное. Юранн помогла ему, хотя, конечно, у нее была своя цель. Как же теперь было выбраться из замка? Прямо перед собой на занавесе он заметил бледный призрачный свет. Его глаза уже достаточно привыкли к темноте, и теперь он отчетливо видел проступавшую на занавесе мужскую тень с длинным кинжалом в руке. Тень была его собственная. Рафт повернулся, позади него была не стена, а овальная дверь — одна из тех, которые он уже не раз видел. На ее матовой поверхности медленно двигались едва заметные пятна света. Он выбрал самое яркое и накрыл его ладонью и, словно по волшебству, овал двери поднялся и исчез. В то же мгновение Рафта ослепил яркий свет. Держа наготове кинжал Рафт ждал, но в комнате никого не оказалось. Только ослепительно яркий свет и блеск металла. Богатство цветовой гаммы резко контрастировало с мраком оставшейся позади комнаты. Рафта осенило, он прошел обратно и опустил полог. Ткань была темная и совсем не пропускала света. Теперь его убежище было надежно скрыто от глаз Юранн или кого угодно другого.
Довольный собою, Рафт вернулся в комнату, которая, судя по всему, служила Даруму сокровищницей. Если бы Рафт захотел найти в ней золото и бриллианты, его бы постигло разочарование. Впрочем, бриллианты прекрасной шлифовки, со множеством сверкающих граней, здесь были, но они, казалось, занимали такое же место, что и простые кристаллы кварца, которые также используют в ювелирном деле. Еще здесь было много металла, какие-то невероятные сплавы, поверхность которых, подобно пленке бензина на воде, отливала радужным блеском.
Здесь находилось и оружие, пожалуй, его было больше всего. Блестели лезвия, сделанные из превосходной стали, чего и следовало ожидать, потому что в Бразилии добывали и марганец, и бериллий, и хром. Наверняка и в Паитити были месторождения этих элементов. Не обошлось, конечно, без серебра — вдоль стен стояли удивительной формы резные вазы, сияющие серебряным блеском.
Сокровища незнакомой, чужой цивилизации, то, в чем люди-кошки находили красоту, Рафту казались отвратительным. Какой-то предмет из гладких, полированных металлических пластин напомнил ему Бранкузи. Взгляд Рафта вбирал в себя таинственную форму этих сокровищ, удивительные, неповторимые линии изгибов, которые наводили его на разные мысли, но понять в целом принципы, лежащие в основе этого непонятного ему искусства, он не мог.
В основном здесь были собраны предметы прикладного искусства, среди которых было немало трехпалых, с острыми когтями рукавиц, предназначенных для поединков. Рафт взял одну из них, покрытую орнаментом из драгоценных камней, и надел себе на руку. Его пальцы полностью заняли место под когтями. Рафт почувствовал, как ладонь его инстинктивно напряглась и выгнулась. Инкрустированная драгоценными камнями, эта рукавица могла бы с успехом заменить собой кастет. «Интересно, как бы отнеслись к этой идее ее истинные владельцы, — наверное, были бы, самое малое, удивлены», — подумалось Рафту. Сняв рукавицу, он сунул ее в просторный карман своей новой одежды.
Здесь были и карты, выполненные на металлических листах и вставленные в драгоценные рамки. Они были, безусловно, интересны, но слишком тяжелы, чтобы их можно было унести с собой. Одна из них, по всей видимости, была картой Паитити. Понять все знаки и обозначения Рафт не смог, но он нашел замок Паррора и пропасть с низвергающимся в нее водопадом. Отыскав на карте реку, взгляд Рафта проследовал по ней до самого истока, это место на карте было отмечено крошечным кольцом из циркона, а внутри кольца были начертаны какие-то таинственные знаки. Неужели это тот самый Сад Харна, в который сейчас направлялся Паррор со своим пленником, Крэддоком? На другой карте, выполненной из тонких металлических пластин, которые крепились на петлях, был изображен план самого замка. Рафт внимательно и долго изучал эту карту, пытаясь отыскать по ней выход. Сделать это было не так просто, не определившись с собственным местонахождением. После того как он сориентировался, дело пошло быстрее.
Наконец, удовлетворенно кивая головой, он отошел от карты. Теперь, кажется, он знал, как ему выбраться отсюда. До его слуха вновь донеслась настойчивая мелодия Юранн. Рафт бросился к двери — никого. Но пронзительная настораживающая песнь продолжала звучать, и Рафт пошел дальше, как вдруг его внимание привлек знакомый ему предмет на одной из полок. Это был небольшой, но прекрасной работы револьвер, с рукояткой, украшенной перламутром. Рядом лежали патроны, и Рафт ссыпал их себе в карман, взяв револьвер и увидев выбитые на рукоятке инициалы — ТДФ. Томас да Фонсека, пилот, чей самолет разбился в Паитити. Это было его оружие.
Конечно, это был не увесистый, мощный кольт Рафта, но все же лучше, чем один кинжал. Рафт откинул барабан и, увидев, что тот пустой, ловко, со знанием дела, зарядил оружие. Через минуту он переступил порог и остановился. Не снимая руки с портьеры, он выжидал.
Музыка Юранн изменилась, она стала плавной и приятной. И все-таки в ней слышались отголоски угрозы и тихий злобный шепот вероломства.
— Паррор скрылся от меня, Юранн, — раздался негромкий голос царя. — В его замке был еще один чужак, я обнаружил его следы. Они оба исчезли.
Песня без слов вопрошала.
— Они, конечно, еще в Паитити. Я выставил стражу на выходе к невидимой дороге, и Паррор не приблизится к Пламени, пока на это не будет моей воли. Только мне неизвестно, где он сейчас.
В нежно звучащих струнах таилась ненависть.
Дарум вздохнул.
— Я был готов, — готов ко всему, что могло произойти. Я даже думал, что Паррор может уйти из Паитити по невидимой дороге, и был готов преследовать его и там, но что мне делать теперь, когда он исчез вместе с чужаком, где мне искать его?
Рафт задумчиво потер подбородок. Он-то знал, куда направлялся Паррор. Сказать царю? Но будет ли от этого польза?
Юранн играла совсем тихо, и глухие звуки волынки навевали дремоту.
— Да, — проговорил царь, — так было и так будет всегда, Юранн, и мир не войдет в нашу обитель. Здесь только наша любовь.
Усни, говорила музыка. Усни, мой любимый, мой царь. Усни, сладких снов, усни — и не просыпайся, но Дарум не чувствовал опасности. Дыхание его стало таким тихим, и спокойным, что стоящий за портьерой Рафт почувствовал, как и его окутывают нежные объятия сна. Музыка Юранн околдовывала. «Злое колдовство», — гневно подумал Рафт, и энергично встряхнул головой.
